Все, способные держать оружие… - страница 19

Вспыхивает и… Косичка бежит куда-то, каска улетает вперед, он пытается ее поймать. Вид у Косички совершенно неправильный, но я ничего не могу понять.

Синий дым вокруг. Опять визг.

Это минометы. Или наши взяли неправильный прицел, или…

Вжимаюсь.

Подбрасывает…

Нет, живой. Вперед. Только вперед. Ребята, теперь только вперед.

И — падаю под стеной.

Визг.

Вот он, Косичка, — в двух шагах. Тоже добежал. Каска в вытянутых руках. Полная мозгов.

Взрывы. Белые звезды, в которые трудно поверить, и — черная стена. Потом она медленно разваливается и опадает — вниз и немного вправо. Остается низко плавающий дым.

Приподнимаюсь. Смотрю.

Лежат. Лежат мои егеря, лежат… Кто-то слепо ползет, тычется и замирает.

Десять… двадцать… все.

Все убиты.

Без паники.

Так не бывает.

Визг. Падаю.

Голову в землю.

Удар. Ухо лопается. Не помня себя, оборачиваюсь.

Прямо перед лицом из серого бетона торчит неровный осколок величиной в пол-ладони. Кажется, он весь дрожит. Смотрю на него, не отрываясь…

Сейчас должен быть визг и удары, крошащие сознание, визг и удары, все напрягается внутри… сейчас… нет. Нет.

Тишина. Негромко долбит пулемет. Что-то дымно горит в траве.

Не знаю, сколько прошло времени. Много. Я встаю — как на счет «девять».

Бокс.

Стена серая, каркасная. То есть столбы и перекладины — толстые, монолитные, а между ними сравнительно тонкие плиты, да еще с этаким рельефным рисунком: ромбы.

И там, где бетон совсем никакой, осколки и березинские пули его пробивают.

Нахожу небольшую дырочку невысоко над землей и приникаю к ней.

Очень долго не могу понять, что вижу. Потом доходит. Это локоть. Человек стоит и курит. Стоит, привалившись спиной к стене (не к стене, поправляю себя, к столбу), — и курит, держа сигарку между большим и указательным пальцами. Из-под локтя видны рукоять и приклад автомата, потертый и выщербленный деревянный приклад с множеством зарубок… Автомат я не сразу, но узнаю: девятимиллиметровый «Штайр» образца пятьдесят второго года. Состоял на вооружении десантных частей Рейха.

Дальше еще одна стенка, невысокая, и мешки с песком. Ну, это понятно…

Надо же что-то делать… что?

Ах, да. Совсем забыл, извините…

Сажусь на землю, снимаю вещмешок. Там два килограмма «МЦ». Гремучий пластилин.

Вынимаю грязно-синие брикетики, разворачиваю и прилепляю к бетону. Двадцать брикетиков.

Получается перевернутая буква П с короткими ножками и длинной перекладиной.

«Березин» выпускает очередь куда-то левее меня. Там стрельба и крики. Я уже могу слышать крики.

Теперь детонаторы. Очень похожи на елочную гирлянду: синий провод и маленькие остренькие лампочки, правда, с черными непрозрачными цоколями. Равнодушно втыкаю лампочки в брикеты «МЦ».

Что-то происходит вокруг.

Визг.

Успеваю упасть.

Год 1991. Игорь
08.06. 02 час. 55 мин
Дмитровское шоссе, 400 метров до переезда через линию Санкт-Петербургской железной дороги

— Не придет, — сказал, наконец, журналист. Его звали Валерий, и мы были уже на ты. — Все. Не придет.

Он поскреб пальцами скулы, потер глаза — с такой яростью, будто разрывал веки.

Он страшно хотел спать.

— Паршиво, — сказал он через минуту. — Мы платим. Да, мы платим. Хорошо платим.

Иногда — очень хорошо. За информацию. И люди, в общем-то, знают, на что идут. И все равно — так паршиво…

— Мало ли что могло случиться, — сказал я. — Упал, ногу сломал…

— Знаешь, — сказал он, — когда такое было в первый раз — я тоже надеялся. Но когда в пятый…

— Кто-то знал еще?

— Нет.

— Тогда?..

— Следили. Пасли. Вряд ли — гепо. Хотя… Впрочем, не знаю. Только это уже пятый случай.

— Валера, — сказал я, — тогда, может быть, ты мне расскажешь все так — без доказательств?

— Смысл?

— Н-ну… скажем так: есть смысл. Есть.

— Это просто бесполезно — без документов. Без доказательств.

— Но ты же знаешь, что доказательства есть.

— Были. Не есть, а были.

— Есть. Не эти, так другие. И если этим займутся профессионалы…

— У меня тоже есть контакты в гепо. Но там без хотя бы косвенных доказательств… — он махнул рукой.

— Немцы всегда любили порядок в делах.

— Ладно. Значит, так: внезапно и без видимых причин резко увеличились японские инвестиции в Индии. Причем в отрасли, не приносящие сейчас существенного дохода.

И без особых перспектив на обозримое будущее. Не буду расписывать подробно, это, в конце концов, не так уж важно. Японцы вкладывают большие деньги — десятки миллиардов золотых марок — причем через подставных лиц — туда, откуда ждать прибыли не приходится ни при каком раскладе, за исключением единственного: контроль над Индией переходит к Японии. Полный и безраздельный контроль. Такая вот уверенность — откуда? Мы стали думать. Получается вот что: допустим, Россия выходит из Рейха, причем хлопая дверью. Теперь все туранские эмираты и султанаты от Рейха отрезаны, ну, да Господь с ними, главное — отрезаны Туранская и Тянь-Шанская группы армий. Снабжать их через Иран трудно, практически невозможно. И все: Индию можно брать голыми руками, потому что защищать ее нечем. Разве что флотом… И вот вам японцы упираются носом в нефтяные поля Ирана… Чуешь? Это страшнее, чем валерьянка для кошки. Значит, так вот мы рассудили. Стали оглядываться по сторонам. И нашли. Есть такое предприятие «Айфер», смешанный сибирско-российско-египетский капитал, в прошлом году проявляло интерес к якутским алмазам, не выгорело, но это неважно… так вот, оказалось, что они регулярно переводят очень приличные суммы, до миллиона марок в месяц, на счета «Патриотического фронта», «Единства» и «Муромца». И они же служат одним из каналов перекачки японских денег в Индию…