Игрушки. Выше, дальше, быстрее - страница 63
- Это и есть Шепели! — повернувшись, сказал мне Люк.
- Тормози.
На шоссе, проходящем через село и находившемся от нас метрах шестистах, я заметил несколько машин и подвод.
- А оживлённенько тут. Будем на шоссе вылезать? — спросил я у Люка.
- Давайте–ка изобразите какую–нибудь пантомиму, а я пока понаблюдаю, — попросил он нас с Зельцем, доставая бинокль.
- Ну что сержант, по маленькому не хочешь? — спросил я Дымова, слезая с мотоцикла.
- Что вы спросили, товарищ старший лейтенант? — не понял тот.
- Я говорю, с мотоцикла слезай и писай на обочину!
- А я не хочу.
- Ну что ты за человек такой, Дымов? Стране и партии от тебя такая малость нужна, а ты упёрся… — продолжал я подтрунивать над несчастным, ничего непонимающим Зельцем.
- Тох, отстань от человека! Не видишь, он смущается? — спас бывшего милиционера от растерзания сердобольный Люк.
«А сам, вон, смех еле сдерживает!» — подумал я, но от Зельца отстал.
Присев на корточки, я тоже достал бинокль и стал изучать окрестности.
- Сань, третий дом справа в ближней линии — во дворе грузовик.
- Ага. А во втором, в этой же линии, белья многовато на заборе сохнет. Надо полагать, большая постирушка у солдат рейха.
- Посты на въездах есть?
- Неа. По крайней мере, на ближнем я ничего не вижу, — откликнулся Люк. И спросил меня:
- Рискнём?
Я бросил взгляд на карту:
- Не будем, Шепели объехать можно. И вообще — по шоссе стремновато ехать.
- Согласен.
Проскакав с километр по полю, мы подъехали к деревне, обозначенной на карте как «Лысовичи». На первый взгляд, немцев в деревне не было. Надо сказать, что я был в немецком мотоплаще, надетом прямо поверх камуфляжа и разгрузки, а вот мои спутники щеголяли в немецких мундирах. И у всех троих на шеях висели горжетки фельджандармерии.
Пока мотоцикл медленно катил по главной, и единственной улице деревни, я с интересом посматривал вокруг. Мы уже почти проехали всю деревню, когда нас окликнули.
- Пан официр! Пан официр! — крикнул нам немолодой мужчина, выглянувший из–за забора.
Я снова похлопал Саню по плечу, давая команду остановиться. Видя, что мы услышали его, мужик вышел из калитки, неся в руках крынку.
- Дзякую, пан официр, за вызваленне ад камунистав! — улыбаясь, крикнул он нам, протягивая крынку. — Молочком не хочаце?
Краем глаза я заметил, как перекосилось лицо Дымова, и успел успокаивающе положить правую руку на его плечо.
А Люк слез с мотоцикла и улыбаясь так искренне, что хоть сейчас во МХАТ на сцену, поздоровался:
- What a fu***ing bastard! I want to kill you!
Пейзанин повторил своё предложение:
- Молочком не хочаце?
- О, млеко? Йа, йа. Зер гут! — ответил Люк, забирая из рук у крестьянина крынку и отпивая. — О дас ист фантастиш! Try it Tony!
Пришлось мне тоже пригубить. Молоко было восхитительно на вкус, но, передавая крынку Дымову, я ощущал во рту горечь.
И ещё, я очень боялся, что у Дымова не выдержат нервы, и он учудит что–нибудь этакое. И что–то кроме этого смущало меня в окружающей обстановке. Но вотчто именно, этого я понять не мог.
Тут на противоположном конце деревни показалась телега, на которой восседало четверо вооружённых мужчин, одетых, что называется с бору по сосенке.
- Luke, we've got a problem! — привлёк я внимание Саши, стоявшего к новым действующим лицам спиной, и потому не видевшему их.
Отойдя чуть в сторону, я скинул с плеча автомат и взял его на изготовку. Винтовка Люка стремительно перекочевала из–за спины в его руки. Зельц, правда, слегка замешкался, не зная, то ли доставать наган, то ли вытягивать из коляски мотоцикла винтовку.
- Holen Sie sich das Pistole! — пришел я ему на помощь.
Люк, покосившись на меня, и поняв, что я его страхую, сделал шаг навстречу подъезжавшим и повелительно вскинул руку:
- Halt! Zeigen Sie mir Ihre Papiere!
«Хм, похоже, он взял у Тотена пару уроков!» — подумал я, не отрывая взгляда от приближающейся подводы. У мужчины, правившего лошадью, из–за плеча торчали стволы охотничьего ружья, а сидевший рядом с ним держал в руках обрез «мосинки». Остальные были вооружены охотничьими двустволками.
После команды Люка возница натянул вожжи, подвода остановилась, и мужик с обрезом спрыгнул. Сделав пару шагов нам навстречу, он крикнул: «Хутен таг пан официр!» и, повернувшись к нам боком, показал рукой на белую повязку на своей левой руке.
«Polizei» и «БНС» было написано на ней в две строки.
«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились — и трёх недель, как наших отсюда выбили, не прошло»… — только и подумал я.
- Zeigen Sie mir Ihre Papiere! — Люк, повторил свою команду.
- Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! — заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху.
Я немедленно взвёл затвор и вскинул автомат к плечу.
- Нихт непакоицца, пан официр! — видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.
Кончиками пальцев он вытащил из кармана какую–то бумажку и с опаской протянул её Люку. Тот развернул её, и мельком просмотрев, одобрительно сказал»Gut!».
Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то, что какие–то полицаи из унтерменшей» — подумал я и демонстративно повесил автомат на плечо. Правда, так, что я, не напрягаясь, мог из него очередью скосить всех сидящих в телеге.
- Што дзядзька Астап, дапамагаеш новай улады? — окликнул мужика, подавшего нам молоко, один из сидящих в телеге — средних лет хмырь с лицом, покрытым оспинами.
- Помогаю.
- А з бальшавиков никога не бачыв? — продолжил общение полицай.
- Та никага, уцякли усе… — видно было, что «дядька Остап» не сильно жалует вопрошавшего.
