Игрушки. Выше, дальше, быстрее - страница 93
Приложив ладони рупором ко рту, и направив звук немного в сторону, я крикнул:
- Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю.
Теперь они развернулись в сторону леса.
- Я же сказал — оружие на землю! — и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.
Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению, пилотка — более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка, и, тем более, тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берём с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.
- Вы кто? — задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но наган, правда, опустил.
- Дед Пихто! — ответил я в рифму, — в настоящий момент, это — не важно. К самолёту вам лучше не подходить, он — заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас, как минимум шесть стволов смотрят, — блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причём я стоял несколько выше окруженцев.
- Вы кто? — спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.
- Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, — в очередной раз соврал я, — А вы кто?
- Я — батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.
- Ну, если прорываетесь, то поможем чем сможем, — и, опустив автомат, я двинулся к ним.
- Предъявите документы, товарищ старший лейтенант! — завёл, было, уже знакомую мне песню комиссар.
- Вы, товарищ комиссар, слишком много от меня требуете… Не забыли, мы в тылу врага?
Комиссар оказался мужиком умным и в дискуссию вступать не стал.
- Много вас прорывается? — спросил я, остановившись в паре метров от них с таким расчётом, чтобы не оказаться на директрисе у Тотена или Казачины.
- Двенадцать человек.
- А мы только шестерых видели…
- Остальные отдыхают, а мы, вот, за продуктами в деревню собрались… — устало ответил батальонный.
- Это вы зря, все ближние деревни — бывшие польские, я бы не советовал вам туда ходить. Кстати, давно вы из кольца вырвались?
- Четыре дня назад. Вышло почти полсотни, но часть отстала, так что нас теперь всего двенадцать. А вы кто? В смысле: «Что здесь делаете»?
- Воюем. Но давайте лучше про вас поговорим. Карта у вас есть?
- Чего нету, того нету.
Тут мне в голову пришла интересная идея. Извинившись, я вернулся к кустам, в которых я устроил засаду. Повернувшись к лесу, я быстро сказал в рацию:
- Тотен, сгоняй Зельца за «дегтярём», и диски пусть прихватит! Если там еда какая есть — пусть тоже несёт. Поможем военным, — и, подхватив с земли немецкий ранец, в который я упаковал личные вещи лётчиков, я вернулся к комиссару.
- Значит так, товарищ батальонный комиссар, вот вам карта! — и я протянул ему планшет с авиационной картой. — Здесь в ранце — два лётных пайка. Могу и пистолеты вам отдать, но лучше подождите немного, вам сейчас ручной пулемёт принесут. Если он вам нужен, конечно?
На лице комиссара явственно проступило изумление. Он откашлялся, и спросил:
- А с чего такая щедрость, товарищ старший лейтенант?
Я ответил, в том смысле, что им сейчас все эти вещи нужнее.
- Да, и последнее… Вы как к фронту идти собирались?
- Я думаю, что у Минска перейдём на ту сторону.
- Пожалуй, я вас огорчу. Фронт сейчас у Орши и Витебска. Но, судя по всему, наши там прочно встали… — подсластил я горькую пилюлю.
- Да что вы говорите, старший лейтенант!
- Я бы посоветовал вам не коверкать м о ё звание, которое, между прочим, равно вашему… И дослушать меня до конца! — оборвал я комиссара. — Давайте сюда карту — покажу, куда и как вам лучше идти.
Определённо, мне попался весьма вменяемый политработник, поскольку этот Санин не стал со мной спорить, а достал карту.
Я нарисовал на карте известные мне места дислокации немецких частей и маршрут, обходящий Радошковичи и Рогово с севера.
- Вот от этого шоссе держитесь подальше, мы несколько дней назад взорвали на нём мосты… — не преминул похвастаться я, — и теперь здесь полно вражеских войск.
- Мосты взорвали? — комиссар с уважением посмотрел на меня.
- Ага. И на шоссе и в окрестностях…
- Вы москвич? — внезапно спросил Санин.
- Да, а что?
- Ничего, просто говор у вас характерный. Вы где живёте?
- А это сейчас важно?
- Нет, конечно… Я просто сам с Остоженки.
- Ну а я — с Триумфальной.
- Почти соседи… — со вздохом сказал комиссар.
- Ну вы скажете тоже — «соседи»? — «искренне» удивился я. «Неужто на такой фигне меня поймать хочет?» — Почитай другой конец Москвы!
- Да для меня сейчас даже человек из Мытищ или Люберец будет как парень с соседнего двора…
- Понимаю…
В моём наушнике раздался голос Тотена:
- Тоха, мы подходим. Я ещё пару винтовок немецких захватил.
Вместо ответа я приглашающе помахал рукой, повернувшись в сторону леса. Спустя несколько мгновений из–за деревьев показались Зельц и Сомов, нагруженные оружием и припасами.
- Вот, всё — чем можем.
- А, может, вы с нами пойдёте? — спросил вдруг комиссар.
- Нет, у нас своя работа — партизанскую борьбу в тылу врага вести.
- Постойте… Какую борьбу?
- Партизанскую, как в восемьсот двенадцатом году. Двадцать девятого числа Совнарком и ЦК выпустили Директиву советским и партийным организациям. Я думаю, что вам, как командиру и политработнику следует знать… — тут я заметил, что ефрейтор, который так храбро остался на открытой местности вместе с комиссаром очень внимательно прислушивается к тому, что я говорю, поэтому, прервавшись, я поинтересовался у Санина: — А ничего, что ефрейтор слушает?
