На пути Орды - страница 25
– По-моему, мы вам не грубили…
– Еще не хватало-то! Хватит и без этого…
– Чего – «хватит»? – удивился Алеша.
– Ничего! Ну что ты на меня уставился, глазами раздеваешь! Шко-о-ольник…
– Вы чего?
– А ничего? Думаешь, не вижу? Ты, девочка, за ним присматривай! У них ведь знаешь как?!
– А как у них? Расскажите. Я не знаю.
– Не знаешь, а бант нацепила…
– А мне идет, все говорят, – безмятежно сообщила Катя. – А вам вот, действительно, я бы бант такой не посоветовала. Гляделось бы ужасно.
– Почему?
– Ну, как букет живых роз на мумии. Обычно ведь живые цветы к свежим покойникам прикладывают…
Наступило предгрозовое затишье…
Заметив, что официантку начало раздувать, Алексей решил снизить накал страстей:
– Стоп-стоп-стоп! Вы на эту девочку не сердитесь. Она специально всегда официанток злит, чтобы те обсчитывались.
– Я тебе вот что скажу, зассыха сраная…
– Ну-у-у, понеслась сфера обслуживания… – вздохнул Алексей.
– Ну-к, встань! – приказала официантка Кате угрожающим тоном.
Катя, продолжая сидеть, начала демонстративно, глядя Тане в глаза, ковырять в носу.
– У нее отец полковник! – вставил Алеша, чтобы хоть как-то спасти положение.
– Ох, испугал! Милиционер, что ли?
– Ну да! Крышует полк спецназа. Он ведь, если дочь кто обидит, делает как?
– Так, так и вот так! – объяснила Катя, сотворив в воздухе неопределенный жест рукой, свободной от ковыряния в носу. – …Никак! – закончила она столь же непонятно, как и начала.
Глядя на нее, официантка лихорадочно соображала.
То, что девочка тринадцати-четырнадцати лет с огромным розовым бантом без стеснения ковыряет в носу при своем мальчике, одновременно с этим не боясь получить от нее, официантки, вилкой в бок, говорило о многом.
Таня немного остыла.
Дочь мента, дочь полкана. Это объясняло происходящее. Сила есть? Можно хамить. Кто главный хам, тот самый правый. За свою недолгую, но яркую жизнь Таня привыкла к простым закономерностям. …Кто бьет всех по роже, тот, значит, имеет право всех по роже бить.
– Ешьте и проваливайте, – спустила она на тормозах. – …Я вас вообще сюда пускать не должна была!
– Почему?
– Не доросли еще на все это дерьмо смотреть!
Официантка указала на заплеванные столики, кинула взгляд через буфетную стойку, на зеркало, висевшее там, и, поправив себе прическу, скрылась за занавеской кухни.
– Наковальня у них тут, это точно, – сказал Алексей. – Раз – и в глаз!
– Какая наковальня?
– Название кафе, вон, гляди: ресторан «У наковальни».
– Это прозвище такое, ребята, – вмешался в разговор вошедший в кафе старик. – Жил здесь такой, говорят. Семен Наковальня. Не слышали, что ли? Клад в местах наших зарыл. …Принеси мне пивка, Танечка…
– Клад?! – оживился Алексей.
– Я смотрю, – это то, что вам надо, молодой человек.
– Это точно, – подтвердил Алеша. – Клад… Можно вас на минуточку? – Он подозвал официантку, принесшую пиво. – Вы не знаете никого, кто скупает краденое?
– Краденое? – усмехнулась официантка. – А чего ты украл-то?
– Я ничего. Я просто спрашиваю.
– Отец, слышишь, рубит, а я отвожу… – вставила Катя, тряхнув бантом.
– Чего?
– Это Некрасов, – объяснил Алексей. – Сатирическое стихотворение о том, как мужичок с ноготок рассказывает барину Некрасову о незаконной порубке в его, некрасовском, лесу.
– С наглостью во взоре, – добавила Катя, тряхнув бантом.
– Вы – сумасшедшие! – догадалась официантка.
– Да. И еще нам надо краденое сбыть, – подтвердил Алексей.
– Понятно. – Таня задумалась, не решаясь ни покинуть этих странных сопляков, ни вступить с ними в деловой разговор. Чем-то они подкупали, притягивали…
Подумав, официантка изрекла:
– В общем, если это часы или уже пустой бумажник – это мне даром не нужно. А если золото там, безделушки, брошки-сережки, – оставь, посмотрю…
– Что посмотрите?
– Что ты спросил, то я и посмотрю, – кто краденое скупает.
– Ага.
– Что – «ага»-то?
– Да вот у меня – цепочка и кольцо. Проба пятьсот восемьдесят три.
– Триста, – вынесла вердикт Танечка, осмотрев вещи.
– Тысяча.
– О-о-о!
– Да мне физичка в школе четыреста предлагала, – соврал Алексей. – Химичка шестьсот давала! – вдохновенно соврал Алексей. – Директорша школы – ну, за семьсот – в ногах валялась! Я просто связываться со своими не хочу.
– Пятьсот!
– Согласен!
– Она обманывает, Аверьянов! – склонившись к уху Алексея, трагически зашептала на все кафе Катя.
– Да ладно! – махнул Алеша рукой. – Ты же слышала, тут клад зарыт где-то… – Убрав полученные от официантки деньги, Алеша выгреб из кармана пляжную мелочь и лохматую сотню:
– А это вам за ужин! Здесь и на чай!
– Ты что даешь-то?!
– Мелочь – хорошая. А сотенная, верно, так себе. Я тоже не могу себе в убыток расплачиваться, – ответил Алеша. – Пойдем, Катя. – Он кивнул старику: – Еще увидимся, дедушка!
– Круто! – сказала Катя, когда они отошли от кафе на значительное расстояние и стало очевидно, что преследования не будет. – Как ты про директрису врал, на голубом глазу! Ну, Аверьянов, ты крутой!
Алексей качнул головой:
– «Крутой»… Не-е-ет, так дальше продолжаться не может. «Крутой»… – повторил он. – Генерал песчаных карьеров…
– Да нет, я точно говорю, она от тебя обалдела.
– Секрет простой. Взрослые же ничего не видят, отродясь ничего не читали, ничему не учились, не умеют думать. Начинаешь с ними говорить, как настоящий отличник, они сразу ниц падают – гений! А потом, без всякого перехода, вдруг в жопу пошлешь, – у них сразу крыши отъезжают.
