На пути Орды - страница 76
В мешочке – то ли просмоленном, то ли навощенном – был поражающий красотой женский гарнитур: ожерелье самоцветное, серьги чернь-золота, кольцо женское изумительное и браслет красоты-богатства, ценности неописуемой.
Драгоценности были усыпаны голубыми камнями, горящими на солнце лунным светом… Это были редчайшие в природе голубые бриллианты, но ни Жбан, ни Шило этого, конечно, не знали.
Камни были закреплены, вкраплены в узор филигранной работы, представляющий собой неведомые письмена.
– Да-а-а-а… – ошарашенно протянул Жбан. – Вот добыча, так добыча.
Освобожденные пленницы молча смотрели на драгоценности, потрясенные невиданной красотой и работой.
– Радоваться надо! – подмигнул им Шило. – Вы сами еще краше этого, – раз шли единым даром, понимаете?
– Да мы-то что… – робко сказала одна. – А тут один камушек, небось, целой деревни стоит…
– Вот не умеете вы себя ценить, девки! Просто обидно. …Ну, проходите. – Шило указал девицам на вход в пещеру. – Здесь темновато, но не бойтесь. Они – деревню стоят, а вы – каждая – дороже княжества!
* * *
– Ты хорошо меня слышишь, темник Чунгулай? – Шалык улыбнулся недоброй улыбкой. – Или тебе следует прочистить уши, заросшие мхом под сенью этих могучих деревьев, хранящих покой твоих воинов и их повелителя? Ты послал гонцов лучезарному Берке с вестью о том, что деревня растоптана и сожжена… Но это не так, как мы видим. Кто ответит за ложное донесение? На чьи головы ляжет позор этой лжи? А, Чунгулай?
– Позор лжи не ляжет ни на чью голову, – спокойно возразил Чунгулай. – Мои воины брали эту паршивую деревушку, ворвались, растоптали ее, но она выскользнула из их рук стараниями колдуна.
– Как это может быть?! – изумился Шалык. – Ты опытный повелитель, Чунгулай. Ты видел ли хоть раз, чтобы взятая и растоптанная крепость «выскользала из рук»?
– Ты тоже не юноша, Шалык. Направь свой взор на деревушку… – Рука Чунгулая поднялась, указывая на открывающиеся ворота Берестихи.
В воротах крепости появилась Петровна и, сев на маленькую скамеечку, принесенную с собой, начала лузгать семечки… Даже отсюда, с лесной опушки, было видно, как там, в глубине Берестихи, Сенька играет со щенком.
– Ты видишь эту безмятежность, Шалык? Видал ли ты нечто подобное в обложенных войском крепостях? За этим покоем немало стоит, как ты считаешь?
– Считаю, что я одним своим отрядом, – у тебя на глазах, Чунгулай, – сейчас, не откладывая и не выжидая, – раскатаю эту груду бревен по полю и раскидаю трупы воронью…
– Я буду очень признателен тебе, Шалык, за этот подвиг! – Чунгулай улыбнулся ядовитой улыбкой. – Не сомневаюсь, что наш народ сложит о тебе песни, а твой отец, лучезарный Берке, будет на седьмом небе от гордости за тебя, старшего сына! Я лично припаду к его ногам с покорной просьбой вручить тебе под начало тьму сабель!
– Вперед! – взмахнул рукой Шалык, увлекая свою часть отряда – телохранителей, охранников, воинов эскорта в атаку на крепость.
Балык со своим отрядом остался рядом с Чунгулаем наблюдать штурм: негоже пытаться отнять честь блистательной победы у старшего брата!
* * *
Увидев приближающийся отряд, Петровна встала, стряхнула шелуху семечек с груди и, прихватив с собой скамеечку, не спеша скрылась из виду. Еще пару секунд спустя исчез из вида и Сенька со щенком…
Отряд приближался.
За воротами, внутри крепости, справа и слева от ворот, – лежали два могучих бревна, все ветви на которых были обрублены за исключением лишь ветвей, идущих вертикально вверх. Бревна с ветками образовывали как бы две ограды, не позволяющие всадникам сразу же после прохождения ворот повернуть в сторону: бревна лежали вдоль пути въезжавших, кучно направляя всех всадников слегка вбок, отклоняя их от идеально прямого пути к Красному крыльцу княжеских «хором».
Влетевший в ворота на полном скаку отряд Шалыка не смог из-за этих бревен сразу рассыпаться по сторонам. Могучие бревна, лежащие на земле, оставляли отряду одну лишь возможность – продолжать по-прежнему нестись плотной, тесной группой, минуя «центральную площадь» Берестихи, немного отклонившись от нее в сторону крепостной стены.
Пропустив татарский отряд целиком, крепостные ворота мгновенно захлопнулись, – сработала «автоматика» Глухаря из двух рычагов…
Отряд, тесно «сплоченный» бревнами, продолжал нестись…
В тот самый момент, когда первый всадник – ведущий отряд Шалык – почти доскакал до конца ограничивающих бревен, перед его лицом что-то мгновенно мелькнуло и устремилось вверх…
Шалык не знал, что прошлой ночью заботливые женские руки сшили из рыбацких сетей и Колиной маскировочной сети длинную «трубу». Труба была заранее уложена на землю. Сложенная плоской лентой, труба лежала на земле, присыпанная для маскировки песком… От верхней части трубы на стены Берестихи и на нижнюю галерею княжеских хором шли веревки – капроновые фалы… Мужики, стоявшие по стенам, а также на галерее, одновременно, по команде Коли, дружно натянули веревки. Труба «восстала» с земли, образуя своеобразный коридор метра в два высотой, сделанный из сети. Пол коридора был надежно пришпилен к земле специальными крючьями на штырях, выкованными Глухарем.
На полном ходу весь татарский отряд вошел в этот сетчатый коридор.
Вольера из сети начала быстро сужаться: отряду татар пришлось растянуться. Сетчатый коридор теперь стал шириною не больше метра. Лошади вынуждены были выстроиться цепочкой, одна за другой: морда – в круп, морда – в круп. Бешеный бег лошадей перешел в галоп: мужики, поднявшие сетчатую вольеру-коридор и закрепившие веревки, теперь щелкали в воздухе бичами, пугали коней резкими истошными криками…
