Лесной фронт. Задача - выжить - страница 92
— Здравствуйте, уважаемый! — когда отошел последний боец, стоявший передо мной, и я оказался лицом к лицу с Горбуновым, вспомнилась моя шутка при первой встрече с завсклада. — И шо ви имеете нам сегодня предложить?
На долю секунды, видимо вспомнив неудачную попытку выманить у меня автомат, но потом широко улыбнулся.
— А что вам надо?
— Патроны, — начал перечислять я, — гранат побольше, консервы, брезент, веревки…
По мере перечисления требующегося мне снаряжения, улыбка на лице Горбунова угасала.
— Я даже не буду с тобой торговаться, — кисло сказал он, — знаю, что бесполезно. Ты мне только объясни — зачем тебе брезент и веревки?
— Как это зачем? — я продолжал мило улыбаться. — Брезент нужен, что б защитить тол от воды. Мало ли, вдруг дождь! А веревка — что б заряд закрепить… если придется где-то.
Я чуть было не проговорился насчет моста, но вовремя спохватился, вспомнив, что цель нашего задания должна держаться в секрете. Так что, слово 'мост' так и не сорвалось с моего языка, хотя усиленно рвалось наружу. Горбунов, как и обещал, выдал моим бойцам все, что я запросил. Даже не возражал, когда я попросил выдать тройную норму патронов, а, лично мне, выдал целых шесть полных магазинов к моему МП.
После того как я убедился, что бойцы получают снаряжение в достатке, и приказал им отнести все выданное, когда закончат, в наш овраг, снова подошел к Митрофанычу.
— Я вот что подумал. Надо бы пулеметов и запас патронов к ним побольше. Вдруг придется мост удерживать, пока минировать будем.
— Так я ж не первый день воюю! — Митрофаныч явно возмутился тем, что я посмел предположить, что он, обдумывая предстоящую работу, что-то мог упустить. — Пять пулеметов нам командир в группу дал и двойной запас патронов к ним. Так что, лучше за своими минерами смотри.
Остаток дня я пересчитывал и перепроверял снаряжение своей группы, обсуждал с Колей как лучше всего заложить заряды на мосту и занимался другими вопросами подготовки к боевому выходу. Замотался настолько сильно, что даже закурил, лишь после пары затяжек вспомнив, что обещал бросить. Это сразу же натолкнуло на мысль, что Оля ведь тоже уходит к Сарнам. Сразу стало жутко стыдно, что, даже после прекрасной вчерашней ночи, замотавшись со своими хлопотами, я совсем забыл о девушке. Кто знает, когда теперь с ней увидимся и увидимся ли вообще? Напоследок осмотрев еще раз свою группу и убедившись, что все в порядке, я отправился к лазарету.
Оля была занята. Они с Ксанкой готовили раненых к предстоящему длительному переходу и замотались не меньше меня. И даже больше — если я мог многие вопросы поручить своим бойцам, оставив себе лишь общее руководство, то девушкам приходилось со всем справляться вдвоем. Только для переноски тяжестей привлекали время от времени пробегающих мимо бойцов. Когда я появился в лазарете, первой меня заметила Ксанка. Секунду посмотрев на меня, он отвернулась и что-то прошептала стоявшей рядом Оле. Девушка тоже обернулась.
— Лешка, погоди пару минут, хорошо? Я сейчас освобожусь.
Прождал я гораздо дольше — минут пятнадцать. Но, в конце концов, Оля подбежала и мы медленно пошли по лагерю.
— Это правда, что вы уходите? — сразу же спросила девушка. Голос у нее был уставший и очень грустный, но в глазах девушки светилась надежда, что услышанные ей слухи о том, что я не ухожу со всем отрядом не оправдаются.
— Правда Оля. — ответил я и надежда в ее глазах исчезла. — Командир нас на задание отправляет.
— Понятно… — только и вздохнула она и дальше мы шли несколько минут молча. Никаких слез, никаких 'останься, не оставляй меня!', вообще ничего, кроме грусти от скорого расставания. Видно ведь, что любит меня, но понимает, что война и я должен выполнить свой долг — может умереть, но сделать все, что б приказ был выполнен. Интересно, подумалось мне, есть ли еще в мое время такие девушки? Что б безропотно отпустили мужчину когда Родина в опасности, зная, что тот может погибнуть?
Мы вышли за пределы лагеря и я заметил, что идем по направлению к месту, откуда вчера провожали самолет. По той самой дороге, по которой возвращались вчера и на которой нашли наконец-то выход наши чувства. Случайно ли?
— Ты хоть выспалась? — спросил я первое, что пришло в голову. Мысли, как и вчера, упрямо разбегались перед попытками ухватить хоть одну из них.
— Поспала час. — Оля опустила глаза и покраснела. — Ты вернись, Леша, хорошо?
— Вернусь, солнышко. — я остановился и прижал девушку к себе. — Обязательно. А ты меня дождись.
Оля кивнула и спрятала лицо у меня в груди.
— Все будет хорошо, — продолжал я, поглаживая ее по голове, — вернусь и все будет хорошо…
Мы простояли так… Не знаю сколько мы стояли. В конце концов, девушка подняла голову и я увидел на своей куртке темные пятна, оставленные ее слезами и влажные, полные грусти глаза. Мы поцеловались и время перестало существовать. Ушли все мысли и все проблемы. Стало невообразимо далеким предстоящее задание, несущее нам разлуку. Лишь два сердца в мире бились в тот час, пока мы стояли на еле заметной тропинке, слушая звук их биения и песню леса.
А потом она убежала. Резко отстранилась от меня, покраснев, пролепетала что-то о том, что ей надо возвращаться в лазарет, и унеслась обратно в лагерь, оставив меня стоять среди леса в полном недоумении. На сердце было тяжело как никогда — к мрачным предчувствиям добавилась еще горечь предстоящей разлуки с Олей. Я не выдержал и все-таки закурил. Пора было и мне возвращаться в лагерь. Мало ли какие вопросы потребуют моего присутствия — я ведь снова командовал подразделением. Выбив об каблук трубку, я отправился обратно, размышляя удастся ли мне этой ночью поспать или снова не высплюсь. Скорее всего — последнее.
