Юбер аллес - страница 34
Он прошёл через полный народу зал. Шумливая компания с кружками догуливала: многие уже перепились до того, что откровенно спали прямо на стульях, несмотря на шум. Фридрих невольно вспомнил училище: времени на сон не хватало, так что добирать своё приходилось где угодно. Правда, пузатые пьяницы мало походили на подтянутых лётчиков-курсантов.
В туалете было полно народу, все кабинки оказались заняты. Пришлось ждать. Наконец, Фридрих заперся в тесном помещеньице, опустил на унитаз крышку, уселся верхом (попутно подумав, что штандартенфюрер Штирлиц в подобные ситуации почему-то не попадал на протяжении всех семнадцати серий — видимо, большевицкая Москва была более удачно оборудована для тяжёлой работы разведчика) и достал целленхёрер.
Мигнул зеленый экранчик. Власов ввёл код, потом второй. Телефон тихо хрюкнул, принимая KMD-сообщение.
На экране целленхёрера высветилось: DOBRI'DEN, DOROGOI.
На самом деле это был контрольный вопрос. Агент мог выдать коды доступа под воздействием боли или наркотиков — но контрольные вопросы задавал лично шеф, и ответить правильно мог только сам агент, причём в достаточно вменяемом состоянии. Мюллер в таких случаях предпочитал простейшие варианты — на которые можно ответить сходу или не ответить вообще.
В данном случае это был прозрачный намёк на последний разговор. Фридрих перевёл целленхёрер в режим морзянки и поставил большие пальцы на две нижние кнопки — звёздочку и решетку. Из всех способов набора текстовых сообщений он предпочитал именно этот.
ПОВЫСЬТЕ НАКОНЕЦ МОЕ ЖАЛОВАНЬЕ — процитировал он сам себя и нажал на зелёную кнопку.
Телефончик немного подумал, потом снова пискнул. ПЛОХИЕ НОВОСТИ. С НАМИ СВЯЗАЛСЯ ВИЗЕНТАЛЬ. ЗАЙН В МОСКВЕ.
Власов, не веря глазам, перечитал сообщение несколько раз.
Это была и в самом деле скверная новость. Да что уж там — это был полный абгемахт.
Центр Симона Визенталя когда-то был основной темой Управления. Антигерманская террористическая организация, возглавляемая и финансируемая полусумасшедшим миллиардером-юде, поставила себе задачей уничтожение «виновных в преступлениях против юде». Сюда относилось руководство Райха и дружественных ему государств, а также все те, кого Визенталю было почему-либо угодно считать «антисемитами». Впрочем, ими ЦСВ не ограничивался: самой знаменитой акцией Центра был теракт в Мюнхенском аэропорту. Тогда им удалось уничтожить самолёт с олимпийской сборной Германии по футболу. После этого внешнеполитическому ведомству Райха удалось добиться запрещения деятельности Центра в Америке (где он долгое время считался легальной организацией) и достичь договорённости с европейскими правительствами о выдаче наиболее одиозных деятелей, связанных с ЦСВ. Лишившись официального статуса, Центр скоро зачах. В настоящее время от него осталась небольшая кучка стариков, прячущихся от правосудия где-то в Латинской Америке. Во всяком случае, такова была официальная версия.
Власов, однако, знал кое-что ещё. Дипломатические усилия имперского МИДа вряд ли имели бы успех, если бы не серия экстраординарных спецопераций, получивших общее название Foulspiel — «игра без правил». Для их проведения была создана специальная структура «F» с неопределённым статусом, впоследствии распущенная. Фолшпильманы (этим вычурным словечком в Управлении называли сотрудников «F») работали без прикрытия — в случае провала Управление никогда не признавало их своими агентами, выдаче и обмену они также не подлежали. При этом им вменялось в обязанность совершать любые акции, лишь бы они наносили ущерб Центру. В число мишеней фолшпильманов входили не только сами террористы, но и их окружение, в особенности друзья и близкие родственники. В тот же список кандидатов на убой входили и все, когда-либо сотрудничавшие с Центром, из каких бы то ни было соображений. В американских шпионских детективах фолшпильманам приписывалось даже зверское убийство холливудской актрисы Сары Гольдстиин, известной своими симпатиями к ЦСВ... Как бы то ни было, через несколько лет Фолшпиля от визенталевцев стали шарахаться, как от чумы. Тотальное уничтожение агентов ЦСВ довершило дело: некогда страшная организация перестала быть сколь-нибудь серьёзной угрозой.
Фридрих пришёл в Управление уже после того, как все документы, связанные с «F», отправились в муфельные печи, а уцелевшие фолшпильманы — на пенсию. Тем не менее, по долгу службы Фридрих несколько раз имел дело с последствиями той истории, а потому был в курсе некоторых деликатных моментов. В частности, того, что полное уничтожение Центра отнюдь не входило в планы Управления: старый враг, лишённый зубов и яда, был полезен в качестве подсадной утки. Со стариком Визенталем, прячущимся в Парагвае и совершенно сломленным после ряда неудач, было заключено тайное соглашение о сотрудничестве. О сути этого соглашения знали только те, кого это касалось непосредственно. Вроде бы Визенталю позволили существовать, и даже время от времени совершать акции: примерно раз в два года ЦСВ удавалось-таки провести успешный теракт, всякий раз за пределами Райха и всегда с минимальными жертвами. В качестве ответной любезности Визенталь исправно сдавал Управлению информацию о всех неофитах, завербованных агентами Центра. Их уничтожали или брали под контроль. Когда Власов разговаривал на эту тему с шефом (это было один-единственный раз и по делу), Мюллер отпустил следующую сентенцию: «Нам не нужно, чтобы они все сдохли прямо сейчас. Эмоции тут неуместны. Нам нужно, чтобы они не оставили потомства.» Картина была почти идиллической — если бы не Зайн.
