Попытка – не пытка - страница 79
– Да. – Я потерла виски. – Просто голова болит. Я, наверное, перенервничала с этим твоим Косыгиным. И с машиной времени тоже. Ладно… продолжай!
– Ну, пришел я к Алексею Николаевичу, попросил самого себя второго оставить нас наедине и прямо сказал ему, откуда и зачем появился. И что ты думаешь! Он таки ждал этой встречи с 1953 года! Он прочитал сталинскую записку, выдал мне вот этот заранее подготовленный конверт и просил передать его лично Сталину. – Натаныч показал мне посылку с гербом СССР и печатями.
– А на словах он тебе рассказал о том, что в стране творится?
– Обязательно! – Натаныч просто кипел от восторга. – Значит, так. Я тебе по порядку, начиная с конца тридцатых расскажу. Итак. В 1937 году страна пошла новым курсом. Все были в шоке, потому что стали подозревать Сталина в отходе от истинных марксистско-ленинских идей. Говорят, что вроде бы даже готовился заговор с целью его убийства. Но в этот момент он назначил на пост наркома нэкэвэдэ Кондратьева, который был просто гений внутренней безопасности. И всех зачинщиков быстренько обезвредили и расстреляли. Прокатилась небольшая волна репрессий. После чего страну заставили работать в усиленном режиме. Все показатели начали стремительно расти. Заграница выпала в осадок, так как все заподозрили, что если так пойдет, то скоро СССР станет монстром… В этот момент Сталин начал новую международную политику. Но в 1937 году это были только цветочки! Он просто прикинулся, что мы не хотим войны, будем всячески поддерживать и укреплять мир и все такое прочее. Нам поверили. Типа, что мы такие лохи. И тут он ввел новую идеологию… Ну ты знаешь, как это было… Тогда Запад озадачился не на шутку. Там не поняли, чем это чревато! Одно дело – иметь на востоке социалистическую и еще довольно слабую державу, другое – встать лицом к лицу с какой-то, мягко говоря, непонятной империей с тоталитарным правителем, который умудрился влюбить в себя весь народ, за исключением, конечно, зэков.
– Так как же мы войны-то избежали? – От любопытства я стала терять терпение.
– Ха! – Натаныч подбросил в воздух котелок. – Ты помнишь те газеты? Я был прав… Нет, не про коллективизацию, конечно… Про то, что твой любимый вождь использовал кадровый резерв ГУЛАГа. Он действительно остановил расстрелы, проанализировал ситуацию и отпустил на свободу всех спецов. Во всех областях. И что получилось? Что ты молчишь и на меня смотришь? Ты понимаешь, что из этого вышло?
Я помотала головой.
– А то, что уже к 1939 году мы имели ядерное оружие. А в 1941-м у нас было такое мощное вооружение, что мы сказали всем четко и ясно: «Ребята, не рыпайтесь. У нас будут репрессии по всему миру, если вы только к нам сунетесь». Они отвяли. Но это полдела. Благодаря какой-то фантастической внешней разведке нашими силами были… Это, конечно, не очень гуманно звучит, но это так… Всех, кто имел отношение к разработке ядерного оружия в Германии, Америке, да и где угодно вообще, просто не стало. Научная элита наших наиболее вероятных противников была вырезана, а то, что они успели сделать, просто испарилось. В этом смысле мы их отбросили назад и получили преимущество.
– А Гитлер?
– Он, конечно, не решился объявлять нам войну и попер, как ему и было положено, на европейские страны. Когда он добрался до Великобритании, американцы открыли второй фронт. Фашизм задавили. Европа лежала в руинах. В том числе Англия. Распределение ролей было несколько иное, поэтому экономически пострадали все, кто хоть как-то был к этому причастен. И тут мы заимели фору еще в несколько лет, потому что нам не пришлось восстанавливаться после войны, а им – напротив. И, следовательно, мы имели возможность развиваться как?
– Как? – разинула я рот.
Натаныч расхохотался и с сильным грузинским акцентом сказал:
– Большевистскими темпами!
– А на Дальнем Востоке что было?
Он приложил руку ко лбу:
– Слушай, я забыл. Ну честно! Помню только, что бомбы на Хиросиму и Нагасаки никто не сбрасывал, потому что у американцев их не было. И, кажется, вся эта катавасия закончилась, так как нас достала политика японцев. СССР четко и ясно объяснил, что с ними будет, если они продолжат дергаться, и без единой капли крови положил конец их режиму. Мы некоторое время подержали там войска, а потом ушли восвояси.
Я выдохнула и налила себе чай:
– А он сказал тебе, как дальше события развивались?
– Да. К середине пятидесятых годов в мире была только одна сверхдержава – СССР. Ну, понятное дело, что началась холодная война, поскольку у всех Союз как кость в горле застрял. И тогда… Мы решили бороться с ними иными, невоенными методами. Мы перешли к экономической войне, бесконечному промышленному шпионажу и даже… Ты знаешь, неудобно тебе признаваться, но я не знаю, как это правильно называется… Может быть, спецам это просто, но я полный профан. Короче, если своими словами, то мы каким-то образом стали контролировать финансовые рынки. И сама финансовая система в мире к концу шестидесятых сформировалась несколько иначе. Даже принципиально иначе…
– Ну ладно, с этим вроде ясно, а он тебе карту СССР показывал?
Натаныч выудил откуда-то сложенный во много раз лист бумаги:
– Он мне ее подарил. Сказал, что в 1952-м она была немного другая, потому что в шестидесятые к нам добровольно присоединились некоторые страны, на независимость которых стали посягать пограничные государства. – Он быстро убрал чашки и разложил карту на столе.
Я посмотрела на ярко-розовое поле. Это был несколько расширенный Советский Союз, хотя в основном он имел вполне привычные для меня границы. Обратив внимание на не совсем знакомые очертания республик, я подумала о внутренней политике:
