Мы наш, мы новый… - страница 70
Каска вновь немного съехала, и ее край упирается в резиновый наглазник. Снять бы, да нельзя, и дело вовсе не в том, что старик заругает, просто Вахрушев уже успел оценить полезность этого горшка на голове. Когда они ночью атаковали японские броненосцы, один из осколков пробил сталь и застрял в ней. Сам Сашка тогда чуть сознание не потерял – потом еще долго гудело в голове, но даже царапины не получил. Не будь этого шелома, не быть ему живым. Моряки с других «Росичей» смеялись над их командой, и поначалу они комплексовали по поводу этой защиты, но после того случая все дружно послали стариков по известному адресу и со всей серьезностью относились к ношению неудобного новшества. В конце концов, на этих кораблях столько всего нового, что еще одна новинка ничего не меняет, а вот жизнь вполне может сохранить.
Сашка ведет миноносец в панораме, основываясь не на данных, переданных Чехрадзе, а на своих ощущениях. Как-то он поинтересовался – отчего его сразу определили в наводчики, да еще и в основной состав, – ему разъяснили, что обычно тот, кто хорошо рисует, бывает отменным стрелком, а рисовал Вахрушев хорошо, о том говорили многие. Это он видел и сам, любуясь своими же рисунками. Унтер уже разъярился настолько, что вот-вот врежет.
– Да помолчи ты, дядька Федор! На приборке орать будешь!
Панорама словно зависла в каком-то равновесии. Вот сейчас. Выстрел! Есть!!! В ходовой мостик! Миноносец начинает заваливаться в левом повороте. Бог весть что там случилось, может, в этот момент он применял какой маневр, русские их тоже обстреливают, так что они заваливают разные повороты, сбивая пристрелку. Не суть важно.
– Ура-а!!!
– Молодец, юнга! Вернемся – коробку конфет куплю! И наряд получишь, паршивец! Чего разорались! Заряжай! Раскудрить твою в качель!
Все, больше никого не слушать. Вот другой миноносец. Выстрел! Снаряд ложится на палубу по левому борту, расчет орудия сносит, словно стеклянные шарики во время игры. Сквозь какофонию разгоревшейся битвы он слышит, как затвор сытно лязгнул, приняв очередной заряд, орудие легонько так вздрогнуло, но Сашка чувствовал его отчетливо, он сейчас с ним представлял словно одно существо. Выстрел! Ага, не нравится?! Получивший очередной снаряд миноносец слегка рыскнул по курсу. Выстрел! Нет, ну что ты скажешь, опять попал. На этот раз Сашкин гостинец разорвался над самой кромкой воды, ударив в левую скулу. Пробоина. Как есть пробоина – если бы в воду, то фонтан был бы побольше, а так точно в скулу.
Отборная смачная брань на грузинском оглашает весь мостик, на мгновение перекрыв шум боя. Нет, Антон не выучил грузинского языка – незачем: Чехрадзе прекрасно владеет русским – с характерным акцентом, не без того, но говорит свободно. А чем это еще может быть в подобной ситуации, не Шота же Руставели он цитирует!.. Времени для этого нет, но вот любопытно – и все тут, тем более что четыре попадания в ряд – это не баран чихнул.
– Что случилось, Георгий Ираклиевич? – Антон бросает любопытный взгляд на артиллерийского офицера.
– Я здесь кто, я здесь зачем, если мои команды никому не нужны?! Панкратыч вон и трубку бросил – там Вахрушев куражится как хочет. Но молодец! Видели, как он бьет?!
– Так радуйтесь. Значит, вы хороший учитель.
– А я и радуюсь. Куплю ему коробку шоколадных конфет. Самых дорогих. Нет, я его лучше накормлю настоящим грузинским шашлыком с ткемали. Настоящий шашлык делают…
Все, Чехрадзе понесло. Вот интересно, а ничего, что тут вообще-то бой, и о преимуществах грузинской кухни сейчас рассуждать немного не ко времени? Георгий Ираклиевич исключительно готовил – он вообще утверждал, что самые лучшие повара – мужчины. Антон любил послушать эти рассуждения, когда они сидели за бокалом сухого вина, поглощая закуски, любовно приготовленные сыном гор. Но только не сейчас. Это ему практически нечем заниматься, а Песчанину нужно вести кораблик, да так, чтобы у них еще была возможность поговорить на эту тему.
Вновь рявкает орудие – и опять попадание. Ай да Вахрушев! В это невозможно поверить: пятое попадание вряд. Да, скорострельность упала на порядок, а вот эффективность… Прямо снайпер. Время от времени, когда «Росич» рыскает в сторону, у кормового орудия также получается посылать гостинцы противнику, но это больше для количества и чтобы подействовать на нервы. Ни о какой точности и речи быть не может – слишком уж мало времени для выверенного выстрела и качка никуда не делась.
Мидзуно пригнулся, словно жокей в седле на скачках, стоит у штурвала, лично ведя свой миноносец в этой атаке, выписывая зигзаги, чтобы сбить прицел у русских орудий. Вода взметается водяными столбами от разрывов. Странно – он не слышал, чтобы русские снаряды детонировали от удара о воду. Хорошо, хоть это не шестидюймовые, а только мелкие орудия с миноносцев, которые сейчас несутся им навстречу. Для противоминной артиллерии крейсеров пока еще далековато. Да и не применить им свои орудия на таком углу атаки – вот разве идущий головным «Аскольд», он вроде вполне может использовать свои три носовых шестидюймовки… Но нет, не станет он отвлекаться от японских крейсеров, у них и без того преимущество. Ну и хвала богам, сейчас залп из сегментных снарядов совсем не нужен. Количество выстрелов значительно увеличивается. Выходит, мелкая артиллерия крейсеров начала свою работу, да только теперь большинство этих смертельных гостинцев не взрывается, а просто падает в воду.
Мидзуно год как командовал миноносцем «41-м», ему довелось уже поучаствовать в боях. Не сказать, что за это время у него получилось отличиться: ни одна мина, выпущенная им, не достигла своей цели, ни один снаряд не попал во вражеский корабль, правда, и они не получили пока ни одного попадания, но опыт у него и его людей все же был. В основном они занимались только охраной транспортов и места высадки в Бицзиво, но успели сжиться со своим корабликом и научиться его чувствовать, что порой является залогом успеха.
