Днепровский вал - страница 112

Наша слабость наша рознь в прошлом остается
Путь раздоров и обид мы прошли сполна
Упаси нас впредь господь меж собой браниться
Коли Родина одна, нам навек дана.

Выстрелы из танковых пушек в голове колонны — одновременно с голосом по рации, «я — ольха, носороги слева, тысяча двести». И ответ комбрига — «я дуб понял, к бою». «Носороги», это очень серьезно, так отчего-то зовут фрицевские зенитки калибра сто двадцать восемь, которые на километре с небольшим опасны, как черт с вилами, и Т-54 пробивают! Передовая рота рассыпается «елочкой» взводов, во множестве отстреливая дымовухи, одновременно с выстрелами из леса, фрицевские снаряды рвутся в поле, первым залпом не попали.

В эфире хаос, матюги, трудно различить команды. Приказываю полку развернуться побатарейно, уступом вправо и выходить вперед, дым мешает немцам целиться, но и нам ничего не видать. Диспозиция, дорога идет на запад чуть забирая к северу, вокруг открытое место, лишь кое-где мелкие кусты, но вот впереди и слева в стороне от дороги я видел островок леса. И как раз с той стороны стреляют, уже больше десятка пушек, и минометы. Выскакиваем из-за облака дыма, и скорее разворачиваемся лобовой броней, «носорог» все равно пробьет, но судя по разрывам, там их немного, остальное мелочь. Вижу пятьдесятчетверки дозора, один горит, второй вертится как черт на сковородке и стреляет в лес, а оттуда часто полыхают выстрелы, и судя по высоте от земли не пушки, а танки. Но дозорный танк целит явно не в них, а правее, почти вдоль дороги. Кручу оптику, вижу! Угловатый силуэт с длинным стволом на самом краю леса, вот он, «носорог»!

— Кедры один, два, три, я Кедр, даю указание по моему разрыву. Рябко, целевой заряжай! Леха, короткая! Огонь!

Тоже новинка, снаряд как ОФ, но при взрыве дает хорошо заметную цветную вспышку, как от магния. Для целеуказания гораздо лучше трассера — своего места не выдает. Разрыв чуть левее, но зенитка не танк, расчету должно достаться. Прицел влево, вот еще один, короткая, огонь!

В общем запинали мы их в минуту. «Носорогов» оказалось всего две штуки, ну а ОФ нашего калибра, из двадцати стволов, это страшно, там все смешало с землей. Теперь можно и теми, кто в лесу спрятался, заняться, и основательно, не спеша. Судя по огневой мощи, там десяток танков, и не «тигры», что-то помельче, «пантеры» или «четверки». Эх, ребята, что в дозоре, сами сгорели, но нас всех спасли, успев заметить и предупредить — ведь диспозиция была такая, что «носороги» стреляли бы почти вдоль нашей колонны, а «пантеры» из леса в борта, с семисот-восьмисот метров это и для Т-54 опасно, так что выбирай вариант, атакуем одних, поставляем борт другим. Ну а когда зенитки вынесли, лоб в лоб десяток «пантер» против полусотни Т-54 и двадцати самоходов никак не играет.

Немцы тоже дураками не были, оттянулись в лес, оставив девять костров, шесть танков и три бронетранспортера. Еще нам достался один полугусеничный тягач от зенитки, слегка побитый осколками, но на ходу, второй такой же раздолбали. А «носороги», это страшные звери, гораздо опаснее «тигров», вот только зенитка не танк, и брони нет, осколками выкашивает расчет даже при близком разрыве, и менять позицию в бою не может, если засекли, то все. И громоздки очень, маскировать трудно, оттого дозорные их и заметили. А что будет, когда у немцев танки с этим калибром появятся — нет, размеры прикинул, не встанет это даже на «тигр», ну если только из него самоходку сделать вроде наших СУ-122. У нас один танк, это который в дозорном взводе был, сгорел вместе с экипажем, еще подбитых есть пять или шесть, но с надеждой восстановить. А на самоходах ни царапины, ну точно, небесный покровитель бережет!

Пусть поможет острый меч, да скакун крылатый
Не скорбите ни о чем в этот светлый час.
С нами Бог, за нами Русь, наше дело свято
Кто останется в живых, тот помянет нас.

Что, польское это поле а не русское, и бой уже не у нашей последней черты, ведь наверное, самому тупому фрицу уже ясно, что не видать ему поместья с русскими рабами, как своих ушей? А плевать, по сути война эта идет за то, кому жить в этом мире, не уживемся мы с фашистами никак, или мы или они? И их людоедскому порядку, что есть высшая раса и прочие недочеловеки, мы свой, справедливый противопоставим. Что мы, русские, всем народам, которые в СССР вошли, как старший брат. Вот отчего русской автономии быть не может, в отличии от какой-нибудь, например, эстонской? Потому что наш порядок, наш закон, наша правда, по всему Союзу, а все прочие могут существовать, лишь в той мере, в какой нашей не противоречат. И кто по-нашему живет — тот наш, русский, советский человек, будь он по крови хоть армянин, хоть таджик.

Так замполит наш сказал. А ему, получается, кто-то свыше, линия Партии такая. И нам, выходит, задача поставлена, проведение ее обеспечить, на все земли и народы, которые товарищ Сталин решит в эту линию включить.

Мурманск, британская военная миссия.

— Итак, Дженкинс, что вышло из вашей очередной «гениальной» идеи? Не делайте оскорбленного лица, я отлично знаю с чьей подачи кое-кто наверху решил форсировать события. Вот только вы забыли, что отвечать по итогам придется мне. Так что я должен написать в докладе?

— Но, сэр, согласитесь, что при прежней тактике мы могли бы собирать информацию, как русские говорят, «пока рак свиснет»!

— А над чем, черт возьми, работали наши аналитики, едва ли не круглые сутки?

— Сэр, информации много, но в то же время она неполная, сомнительной достоверности, и часто противоречащая друг другу. На ее основании нельзя было составить однозначно определенной картины. И смею заверить, у кого-то наверху тоже лопнуло терпение. Не скрою, мое мнение имело некоторый вес, но решал не я…