Назад в юность - страница 80
— Вот дали салаге просто так звание, посмотрим, как он покомандует. Это не так легко, как он думает.
После этого мы, пока еще неорганизованной толпой, поперлись в казарму. Это было стандартное трехэтажное здание каждый этаж, которой был рассчитан на стандартную мотострелковую роту из двух взводов. На третьем этажа нас и расселили. Нас было всего пятьдесят три человека и мы заняли свободную половину казармы слева от входа. Справа уже расположились сангиговцы.
Пока ребята занимали места на двухъярусных койках, я отозвал в сторону наших служивых и начал выяснять справятся ли они с командованием отделениями, но хотя наши старики и строили из себя опытных вояк, оказалось, что все они были в армии фельдшерами, и командовать у них вряд ли получиться. Но других у нас все равно не было, поэтому я быстро распределил по списку пять отделений и назначил их туда командирами хотя они особо не горели желанием. Пока мы беседовали на эту тему я сам по быстрому пришил старшинские полосы на погоны и мотострелковые эмблемы, увы, медицинских мы пока не заслужили. Затем подшил подворотничок из, предусмотрительно захваченного из дома, полотна, вставив в его сгиб кусок тонкого проводка. Все мои действия сопровождались переглядыванием наших «стариков», ну, а когда я после этого встал и ловко заправил кзади гимнастерку, они по-моему, слегка прибалдели.
— Мужики, вы короче объясняйте молодежи, все по порядку, про портянки, подворотнички, и покажите, как подшить погоны и эмблемы. Пусть посмотрят шинели, может петлицы не на всех есть. А я пойду по казарме надо ведь и вам сержантские лычки раздобыть, и вообще выяснить, что тут и как.
Когда я, спустился на этаж и с безразличным видом прошел мимо дневального у тумбочки, тот, уставившись на мои старшинские погоны, отдал мне честь, и даже не заикнулся, кто и для чего идет в расположение роты. Подойдя к прикрытой двери каптерки, я постучал и после приглашения зашел вовнутрь. Там сидела пара сержантов и старшина. Когда я зашел, они с удивленным видом переглянулись, и потом один из них с прояснившимся лицом объяснил остальным:
— Да это наверно старшина этих придурков с третьего этажа. Чего-то наверно хочет.
— Точно мужики хочу, поговорить бы с тобой старшина?
Тот посмотрел на своих товарищей и те вышли, оставив нас вдвоем.
— Слушай старшина ты сам то откуда.
— Я в общем то родом с Энска, только вот призвался с Мурманска.
— Слушай, да мы с тобой земляки. Ты где жил?
— Я жил на Уреке, слышал наверно. — Он горделиво посмотрел на меня.
— А чего тут слышать, там у меня в кентах Федька Сорокин.
— Да ты что! — И он посмотрел на меня, как смотрят наверно на полубога. — Слушай, да я про тебя слышал, ты ведь Серый, который Федьку уделал, я то чуток помладше вас был, тогда вся Урека на ушах стояла. Земеля, проси, что хочешь, для тебя ничего не жалко.
— Да мне ничего особо и не надо, вот к обмундированию фурнитуры подобрать, а пока больше ничего, да скажи, как хоть тебя зовут?
— Меня Вадим зовут, у меня третий год службы идет, следующей осенью уже дембель.
— Ну, если полосы старшинские, значит, ценят командиры.
— Есть такое. — Приосанился мой собеседник. — Рота вот у меня где. — И он показал немаленький кулак. — У меня эти ары служат, с ними хлопот было, но сейчас уже почти люди получились.
— Да вот мне, в отличие от тебя, надо людей за месяц сделать.
Старшина с сочувствием посмотрел на меня:
— Ну не знаю, я третий год на ваших гляжу, по моему придурки и есть, не знаю, как ты их воспитывать будешь. Но смотри, нашему полкану все до фени, он скоро сам уходит. А вот замполит у нас в полку шебутной, ты сам увидишь, вы с ним поосторожней, а то загремите под фанфары, как в прошлом году пара ленинградцев.
Поговорив еще немного со старшиной и выяснив все интересовавшие меня вопросы, я подарил ему большую плитку шоколада, чем, он остался вполне доволен. А, закопанную у забора, грелку с медицинским спиртом, я пока оставил, как НЗ, для возможных случайностей.
С пакетом фурнитуры я поднялся наверх. У нас в расположении было шумно. В роту вернулись с занятий ленинградцы и с усмешкой, уже бывалых военных смотрели, как наши парни старательно пришивают погоны и подворотнички.
Буквально спустя несколько минут, вслед за мной зашел и Максимов:
— Ну, вот, а говорил, не получится. — Хитро улыбнувшись, сказал он: — Я командную косточку сразу вижу.
Вслед за Максимовым зашел еще один преподаватель нашей военной кафедры майор Иван Алексеевич Михайлов. Они, с улыбкой, оглядели всю нашу суету, сказали, что сегодня у нас на ужин будет сухой паек и вода из под крана, а вот завтра, мы уже поставлены на довольствие, и чтобы строем и с песней явились на завтрак. А вот после завтрака уже начнется настоящая учеба.
И, распространяя запах коньяка, удалились.
Я после ухода наших офицеров пошел на половину ленинградцев и разыскал их командира. Это был молодой парень — младший лейтенант. Где он получил свою звезду на погон, я у него не поинтересовался. Но мы быстро договорились с ним, что еще пару дней дежурство по роте они возьмут на себя, а я обязуюсь уже послезавтра отправить в наряд дежурного по роте и дневальных и далее составим общее расписание.
Уже ближе к отбою, когда мы поужинали холодной гречневой кашей с мясом из консервных банок и запили все это водой с галетами, появились наши страдальцы с губы, вид у них был мрачный, и рассказывали они о своих злоключениях неохотно. Но, тем не менее, от сухого пайка они отказались, сказав, что на гаупвахте их накормили горячим ужином.
