Царь Аттолии (ЛП) - страница 28
— Я не знаю, Ваше Величество.
— Не знаешь, лейтенант, или не хочешь сказать?
— Я не знаю, Ваше Величество. Прошу прощения.
Царица выглядела задумчивой.
— Совсем ничего?
Костис сглотнул.
— Ты хочешь сказать, что насколько тебе известно, он проводит все время, сидя у окна и больше ничего не делая?
— Да, Ваше Величество, — сказал Костис, радуясь, что может ответить правду.
— Можешь идти.
Костис шагнула назад в дверь и вернулся в караульное помещение. Служанки не было видно. Костис потряс головой, но не смог избавиться от ощущения гнетущего величия царицы. Вот так, сказал он себе, и должен выглядеть настоящий государь.
* * *
Однажды утром в гвардейской бане, слуга, старательно намыливавший Костису спину, неожиданно заговорил.
— Один мой друг, — тихо сказал он, — кое-что слышал вчера.
Удивленный его таинственным тоном, Костис переспросил:
— Что он слышал?
— Разговор двух человек. Вы знаете, когда люди сидят в ванне, им кажется, что их не слышит никто вокруг, но иногда их слова могут прилететь кому-нибудь прямо в ухо.
— Да, — согласился Костис.
Все знали, что под сводчатыми крышами бань иногда возникает неожиданное эхо.
— Со мной как-то случился казус. Когда полковой ветеринар рассказывал о своих женщинах.
— Эти двое говорили не о женщинах.
— Продолжай, — сказал Костис.
— Ну так вот, — приободрился банщик, — меня это беспокоит, поэтому я хотел бы доложить, куда следует, а потом забыть. Один человек спросил другого, хорошо ли идет их дело, а второй ответил, что все идет по плану, но результатов следует ждать только через несколько недель. Еще он сказал, что первый человек будет доволен теми результатами. Это его точные слова, «будет очень доволен результатами».
— Ну и что? — спросил Костис. — Они могли говорить о чем угодно. Об обучении лошади, например, или о делах на ферме…
— Не думаю, — задумчиво возразил банщик. Он прополоскал мочалку и повернулся лицом к Костису. — Потому что это были барон Эрондитес с Сеанусом.
Опять Сеанус, подумал Костис.
— Я предполагаю, — медленно произнес он, — что барон Эрондитес служил в гвардии еще при старом царе, а так как Сеанус до службы у царя тоже был телохранителем, они оба имеют право пользоваться гвардейскими банями… когда не хотят, чтобы их увидел вместе кто-нибудь из придворных.
— Точно, — сказал банщик. — А теперь я собираюсь забыть все, что слышал от них.
Он отступил на шаг назад. Все еще находясь в задумчивости, Костис отправился во дворец.
Дитес оборвал все связи со своей семьей, хотя барон все еще считал его своим наследником. Люди думали, что старик, вероятно, ждет, когда Дитес возьмется за ум. При этом барон публично подчеркивал свою любовь к младшему сыну, оплачивал его счета и держал свои покои открытыми для него в любое время дня и ночи. Зато сам Сеанус настойчиво подчеркивал свою преданность гвардии и держался на расстоянии от отца. Правда, многие думали, что он больше предан своей карьере, чем царице, но если считать преступником каждого карьериста, то царская тюрьма окажется забитой такими преступниками до потолка. Тюрьма, между прочим, не резиновая. Конечно, Сеанус полностью разделял мнение своего отца о старшем брате, и Дитес платил ему взаимностью. Это становилось совершенно очевидным при их случайных встречах. Сеанус называл Дитеса пижоном и трусом. Дитес глумился над Сеанусом, считая его некультурной потной свиньей, но однажды был вынужден в бессильной ярости наблюдать, как Сеанус одну за другой рвет струны его любимой лиры, пока их друзья наблюдали за ними с сочувствием или злорадством, смотря какую сторону они поддерживали. Учитывая, что Сеанус мог стать наследником только после Дитеса, его враждебность не казалась удивительной никому и ничуть не противоречила преданности царице Аттолии.
Но этот разговор подальше от чужих глаз казался очень подозрительным. Учитывая репутацию неугомонного барона Эрондитеса, все вокруг ожидали от него очередного заговора.
Очевидно, эта история сильно беспокоила банщика, раз он решил обратиться к Костису и по каким-то своим соображениям не выбрал кого-то другого. Теперь, став обладателем этой информации, что Костис должен был сделать с ней?
Рассказать Релиусу. При этой мысли губы Костиса скривились от отвращения, но шеф шпионов мог уже быть в курсе дела. Релиус знал все о каждой из дворцовых интриг. Возможно, он уже знал и о разговоре в бане, так что это не окажется для него новостью. Во всяком случае, подозрение в заговоре не являлось сплетней, и на него джентльменские правила не распространялись. Действиями Костиса должна была руководить преданность престолу, и это полностью совпадало с его принципами самосохранения. Следуя примеру банщика, Костис собирался передать сведения по инстанциям, а потом позабыть как можно быстрее.
Он внимательно приглядывался к Сеану в тот день. Подозревая шутника в дурных намерениях, Костис находил проказы Сеана все менее и менее забавными. Он решил поговорить с Релиусом, как только его отпустят со службы.
* * *
Во второй половине дня царь с царицей, как обычно, занимались государственными делами. Вернее, занималась царица, потому что Костис не был уверен, чем занят царь. Казалось, даже Костис уделяет государственным делам больше внимания, чем Евгенидис. Он находил многие вещи на удивление интересными, некоторые неприятными, а кое-какие просто чудовищными.
