Семнадцатая карта - страница 84

— Хочешь быть, как Эстэлин узе? — вождь приблизился к бывшему атомщику.

— Может отправить его на Секретную Зону? — спросила Люська с Кузнечной. — Пусть подрочит там на Тетю с Мотей в музее восковых фигур.

— Да, и пусть послушает там Комби. Пусть узнает про то, как расцветали яблони и груши, как поплыли…

— Нет, только не это, — сказал поспешно Соленый. — Ладно, я вас слушаю. Только налейте мне водки. Давно ничего не пил настоящего.

Соленый выпил, закусил, как положено черной икрой. Он сказал, что нужен очень точный расчет, чтобы пройти на Ту Сторону вместо Ноева Ковчега, на котором есть Звезда Собаки.

— Мы не зря здесь долго ждали, — сказал он и выпил еще. — Возможность опередить их Ноев Ковчег существует. Как говорится, измерить скорость и координаты электрона существует. — Он засмеялся. — Нет, я вам точно говорю, здесь мы — слово на е с приставкой: от — их Принцип Неопределенности в хвост и в гриву.

— Кто вас учил русскому языку? — хмуро спросила Люська с Кузнечной.

— Конечно не ты! — вытянул вперед руку академик. — Меня учила Сонька Золотая Ручка. Такая падла. Красивая. Не такая дешевая проститутка, как ты.

— Ведите себя прилично.

— Прилично! Мне это нравится! Я буду себя вести, как хочу. Не надо было меня посылать на эту — слово на е — Зону. — Академик хихикнул. — Между прочим, там все так разговаривают. Даже эти, как их?

— Кто? — спросил Дубровский. Он тоже был тут, но пока молчал.

Соленый взглянул на него, прищурил один глаз и сказал:

— Хоть ты и разведчик, Фишер-Абель, но ты не угадал, это не Нина Андреева.

— А я и не говорил, что это Нина или Зю.

— Говорил.

— Не говорил! Я сказал. — Соленый прикурил поднесенную Леннаном сигару а ля Черчилль. — Даже эти знаменитые писатели, как их? Даже они так разговаривают.

— Кто? — спросила Люська, — эти, как их, Сол и Ак?

— Да какие они писатели! Из них такие же писатели, как из Ми повар.

— Напился падла, — сказал Леннан, — сам не знает, чего хочет сказать.

— Я еще не напился, — сказал весело Соленый.

— Тогда назови информаторов, — Леннан хитро прищурился.

— Щас вспомню. Ну, один из них как-то связан с унитазом, а другой… — Соленый задумался, — другой… а! Да! Другой Агент.

— Агент? Такой же, как я? — спросил Дубровский.

— Да какой ты — слово на — агент? — вяло махнул рукой Соленый.

— Вот ведь гад, — сказал Бидо, — всех на — слово на х — оскорбил. Зарублю гада! — Он лихо вытащил длинную саблю. По приказу Леннана Бидо имел право носить саблю всегда. Даже в туалет с ней ходил. Раньше, сказал Леннан, особо влюбленные в короля приближенные имели право сидеть тут за стойкой бара прямо в шляпе, а ты — слово на б — амиго, шашку носи. Авось кого и зарубишь как-нибудь.

— Вот сейчас и заруби его, — сказал со смехом Леннан. Но Бидо не понял юмора. Он сделал фехтовальный прием, после которого лезвие должно было отделить очень умную голову от горбатой после спецзоны спины.

— Стой, стой, стой! — испугался Леннан. — Не надо узе. Он и так все скажет.

— Это был Рекламный Агент.

— Рекламный Агент, — повторил Вара. — Кто бы это такой мог быть?

— Ясно, — сказал Леннан, — я его знаю. Это Пелевин. — И добавил: — А другой это значит Сорокин. Любил я раньше петь одну его песню про Одинокую Гармонь. Бродит на улице где-то. Боялся, что заблудится. — Леннан подошел к стойке, налил себе и академику. Они выпили, и он опять запел: — А на улице где-то одинокая бродит гармонь. Назначил бы я Пелевина и Сорокина своими личными писателями, — добавил Леннан. — Жаль затерялись ребята где-то во Времени.

— Послушай, Джо, — сказал Соленый, — думаю, тебе надо валить этого козла, — он кивнул на Дубровского.

— Почему, дорогой?

— Это диверсант. В решающий момент он нас утопит. А для чего еще он сюда заслан?

— А если это настоящий Фишер Абель? — спросил Берия, одетый, как Люська с Кузнечной.

— Да бросьте вы! Из него такой же разведчик, как из меня заключенный. Это связной. Говорю, вам через него нас могут утопить. Или вы еще не в курсе, что скоро начнется бой двух Ноевых Ковчегов?

— В курсе, в курсе, — ответил Леннан. — Но у нас есть вы, а у них-то кто?

— Есть там один. Василий Мелехов.

— Мелехов? — переспросил Леннан. — Разве он не в тюрьме?

— Именно в тюрьме ему помогли профессора Воскресенский и Серебровский.

— Значит, он бежал? Понятно. — Леннан повернулся к Бидо. — Друг, заруби эту — слово на е — проститутку на — слово на х.

— Какую именно, товарищ Леннан? — Бидо быстро вынул длинную саблю и развернулся к Дубровскому.

— Не его. Заруби Люську.

— Пожалуйста, не надо! — закричал Берия. — Я просто боялся вам доложить, что Мелехов бежал.

— Врет, — вставил свое слово Вара. — Мелехова освободили.

— Ох, Люська, Люська, отправлю я тебя на панель.

— Вы так говорите, товарищ Леннан, как будто этот Мелехов мне зачем-то нужен. Нет, не нужен. Зачем нам этот русский Оппенгеймер? А? Ведь у нас есть самый умный теоретик, — и он потрепал по щеке Соленого.

— Пошла вон, тварь, — прошептал Соленый, — одна такая же тварь мне в тюрьме надоела.

— Что ты там шепчешь? — Люська подошла ближе и схватила академика за нос.

— Ничего особенного, — Соленый отшиб руку дешевой проститутки. — Просто у вас на уме только усовершенствование способов — слово на е — а мне не до этого. Я занят решением Принципа Неопределенности.

— В чем же здесь неопределенность? — спросил Леннан.