3. Спасти СССР. Манифестация - страница 40

"Вот и правильно", - думал я, легонько почесывая ей темечко, - "вот и верно. Пусть дом напитается доброй памятью, ей потом будет легче здесь одной".

- Ты куда? - встревожилась Мелкая, когда я встал и направился в прихожую.

- Маме отзвонюсь схожу. Я ж так и не предупредил.

- Ты... Ты еще вернешься?

- Обязательно, - сказал я серьезно и повторил: - обязательно вернусь.

У телефонной будки на Пяти Углах толклась небольшая очередь. Когда нагретая множеством дыханий трубка дошла до меня, я был готов к непростому разговору.

- Мам?

- Ну, ты где застрял, Дюш? Пол-десятого! - в мамином голосе звенела тревога.

- Мам... Я сегодня не приду, - я смог-таки уронить эту фразу в трубку.

Наступила тишина. Я перевел дыхание, а потом нарушил мертвое молчание:

- Очень надо... И, поверь, это не то, о чем ты сейчас думаешь. Я мог бы что-то придумать и даже найти, кто это подтвердит, но не хочу. Просто очень надо.

- Это... опасно? - наконец заговорила мама.

- А! Нет, конечно! - воскликнул я с облегчением, - ничего предосудительного. Честно. Сейчас пойду спать.

- Тогда почему бы тебе не сказать мне все как есть? - вот теперь в мамин голос густо набилось грозовых ноток.

По моим губам скользнула легкая улыбка: слава богу, не слезы, а уж женский скандал я как-нибудь перетерплю.

- Тогда твоя фантазия получит отправную точку и развернется во всю свою безжалостную ширь. Мало не покажется никому, и тебе в первую очередь, - пояснил я свою позицию.

- Ну, Дюша! - мне даже показалось, что я услышал, как она притопнула ногой, - я же изведусь тут одна! Так нельзя!

- Представь, что кому-то сейчас хуже...

Мама немного посопела в трубку, потом мстительно уточнила:

- Если завтра с утра позвонит твоя Тома, что ей передать? Где ты?

- Уехал пораньше на олимпиаду, на город, - спокойно ответил я.

Мама чуть слышно ойкнула.

- А завтрак?!

- Накормят, напоят и спать уложат, - попытался я ее успокоить, - а утром - в обратном порядке. Мам... Ну, не волнуйся ты так... У меня все в порядке, но я взрослею. У меня будет все больше и больше своих дел. Это нормально.

- А мы с папой что, будем издали смотреть, да?!

У меня екнуло где-то под дыхом. Я прислонил лоб к холодному стеклу. Вдохнул. Выдохнул...

- Да. Будете.

Глава 7

12 марта 1978, утро, воскресенье,

Ленинград, 10-я линия Васильевского острова.

Пожилое здание бывших Бестужевских курсов, а ныне - матмеха, напоминало махнувшую на себя рукой женщину в летах, поверх былой красоты которой легла, ничем не маскируясь, грязная печать времени. Все, все буквально молило о капитальном ремонте: и отваливающаяся кусками лепнина фасада, и безнадежно разломанный купол обсерватории, и сколотая на полах плитка.

Скоро так оно и случится: не пройдет и года, как дом действительно начнут перестраивать, а факультет вывезут в Петродворец, на свежий воздух и загородные просторы. Странно, но заведению на пользу это не пойдет - лучшее у него уже случилось.

Хотя... Кто теперь это может знать наверняка?

Я скинул куртку в гардеробе, что делил подвал с вычислительным центром факультета и пошел наверх. В разогретом старинными батареями воздухе витал, раздражая обонятельные рецепторы, старый знакомец.

"Это все из-за снега", - понял я.

Это он прокрался сюда на подошвах, разошелся темными лужицами поверх щелястого паркета, а затем воспарил, вытянув из престарелого дерева тяжелый запах влажной половой тряпки и мастики.

Под высокими сводами вдоль длинного узкого коридора гулял негромкий многоголосый шумок - олимпиадники маялись в ожидании. Кто-то кучковался, вспоминая каверзы предыдущих лет, кого-то по последнему кругу накачивали учителя и немногочисленные мамочки-энтузиастки. Большинство же просто слонялось вдоль стен, изучая расписания занятий с таинственно-манящими названиями предметов и стенгазеты курсов.

Я остановился у ближайшей и ознакомился с немудреной виршей:

"Важней, чем функторы и кольца

три толстых тома Фихтенгольца".

Чуть ниже было еще одно стихотворение:

"Раскинулось поле по модулю пять,

Вокруг интегралы стояли.

Студент не сумел производную взять,

Ему в деканате сказали:

Анализ нельзя на арапа сдавать,

Профессор тобой не доволен,

Изволь теорему Коши доказать

Иль будешь с матмеха уволен".

Я усмехнулся и двинулся дальше, ища нужную аудиторию.

- Дюха? - кто-то сильно хлопнул меня по плечу.

Я развернулся, невольно потирая пострадавшую часть тела.

- О, Валдис! Привет.

Бывший одноклассник смотрел на меня сверху вниз с веселым изумлением:

- А ты что тут делаешь?

- Да... Вот... На город прошел, - я развел руками, изображая полное недоумение случившимся.

- Ты?! - он похлопал белесоватыми ресницами.

- Ну, а что? - пожал я плечами, - все, кто потолковее, ушли в матшколы после восьмого, а вы ж на город напрямую выходите, по итогам внутришкольных соревнований. Так что на районах у старших не то, что б сплошь Ферма и Гауссы. Я там даже первое место занял, по девятому классу.

Валдис откинул голову и громко заржал в потолок, словно услышал смачный анекдот.

Понимаю. Еще год назад мы сидели за одной партой на математике, и мой уровень того времени он представляет. Звезд с неба не хватает - это еще мягко сказано.

- Да, оскудела без меня земля! - с оттенком самодовольства констатировал он и попытался повторить свой фирменный фокус с рукопожатием.

"А вот обломись", - мстительно подумал я.

Почти год подкачки для меня даром не прошел: мы немного попыхтели, пытаясь пережать друг друга, потом Валдис недоуменно хмыкнул и отпустил мою кисть.