Господин мертвец - страница 124
— Ух, — выдохнул Штейн, отворачиваясь, — Вы почувствовали? Чертовы пуалю притащили огнемет!
Дирк взглянул на Юльке, потом на Мертвого Майора и на Тиммермана. По крайней мере четверо в их штурмовом отряде понимали, что это значит. Штейн был слишком молод. Шперлинг вряд ли толком понимал, где находится. А о чем думал Варга, вряд ли вообще кто-то знал.
Неподалеку кто-то заверещал и пальба, на краткий миг смолкшая, возобновилась, но теперь в паническом рваном темпе. Так стреляют люди, слишком напуганные чтобы взять цель в прицел.
Дело плохо. Дирк в задумчивости погладил ладонью боек молота, уже изуродованный в некоторых местах следами столкновения со сталью. Штейн удивленно глядел на унтер-офицера, не понимая, отчего тот медлит с приказом. Они славно сбили спесь с французских гренадер, разбили наголову их отряд, теперь самое время устремиться вперед, развивая успех, ведь штаб совсем рядом, может в каких-нибудь пятидесяти метрах…
— Это не огнемет, — сказал одноглазый Юльке, когда стало понятно, что командир не собирается нарушать тишину, — Чувствуешь запах?
— Нет, — Штейн помотал головой.
— От огнемета разит, как от керосиновой лавки, — пояснил гранатометчик без особой охоты, — А тут другое. И дыма не видать. Понял, ты, воробей? Фойрмейстеры здесь.
— Фойрмейстеры?
Мертвецы не способны бледнеть, да и не рассмотришь цвет лица за хищно оскаленными чертами шлема, но Дирку показалось, что молодой «Висельник» побелел как молоко.
— Да, парень. И если тебе страшно, представь, что это просто такие большие зажигалки.
«…которые могут превратить тебя в серый пепел за двести шагов по мановению пальца», — хотел было добавить Дирк, но сдержался. Нечего нервировать Штейна, самому бы страх унять. И можно бесконечно уверять себя в том, что этот подкожный беспокойный зуд, томящий изнутри, не страх, а просто секундная слабость, растерянность — бесполезно лгать самому себе. «Хороший солдат — не тот, кто не боится, а тот, кто боится в свободное от непосредственной службы время», — вспомнил он собственную старую шутку. И подмигнул Штейну:
— Рядовой Юльке прав. Не все магильеры смертельно опасны. В сущности, они обычные люди, пусть и способны на всякие фокусы. И умирают они в точности как обычные люди. А вот им впору нас бояться. Потому что мы — не обычные люди. И умираем мы тоже… иначе.
Пока он говорил, успокаивая Штейна, рациональная часть его сознания, которой не мешали ни крики в отдалении, ни хлопки гранат, уже все просчитала. Они рассчитывали, что придется схлестнуться с вражескими магильерами. Но на штабных картах это выглядело совсем иначе. Штаб должны были окружить несколько штурмовых групп, и стиснуть со всех сторон. Как рука в бронированной перчатке стискивает податливое горло. Из такого капкана не ускользнуть и целому взводу фойрмейстеров. Но ситуация сейчас сильно отличалась от той, что осталась сереть неровными линиями на бумажных листах. Семь «Висельников» при двух пулеметах — серьезная сила по любым меркам. Но если в штабе действительно фойрмейстер… Или даже не один, а двое. Или — Дирк прикрыл глаза — отделение фойрмейстеров… Мертвецов испепелят за минуту.
Подхлестывая его мысли, в воздухе вновь пронеслась волна тепла. Тепла тревожного, чересчур сухого, режущего глаза нестерпимым жаром. Кто-то вновь закричал от нестерпимой боли, но тут же замолк. Неудивительно. Пламя из огнемета может терзать тебя полминуты, прежде чем превратит в смрадный труп. Невидимый огонь фойрмейстеров куда быстрее и милосерднее. Он окутывает тебя с ног до головы, и одновременно — изнутри. И человеческое тело вспыхивает как сухая тряпка от солдатской зажигалки. Такое пламя не сбить, не погасить. Это пылает сама плоть. Этому огню не требуется топливо или кислород. Как господину тоттмейстеру Бергеру не требуются анисовые капли, чтоб поднимать мертвецов из могил.
— Надо закрепиться здесь, — сказал Тиммерман, механически очищая стальное тело своей Ирмы от налипшей грязи, — Дождаться бы еще нескольких штурмовых групп…
Дирк отчего-то вспомнил лицо лейтенанта Крамера. Искаженное яростью. Лицо человека, который считал, что война — это дело живых, и не собирался сидеть за спинами тоттмейстерских кукол. Конечно, лейтенант уже мертв, судя по затихающим звукам стрельбы и изредка накатывающим волнам тепла, а его безрассудный отряд уже превратился в пепел. Может, осталось двое или трое из его отряда. Идти им на помощь не только бесполезно, но и глупо. За нескольких свежих мертвецов «Веселые Висельники» заплатят семью своими бойцами.
«Он сам виноват, — расслышал Дирк собственный внутренний голос, спокойный и беспристрастный, — Он был просто безмозглым вздорным мальчишкой, а война не щадит таких, как он. Он умер только потому, что был нагл и самоуверен».
Это было правдой.
— Приготовьтесь к штурму, — сказал Дирк вслух, — Проверить ножи и запас гранат.
Кажется, на него уставились все «Висельники». Юльке был растерян и по его лицу было видно, что одноглазый гранатометчик колеблется — не послышалось ему в грохоте боя что-то такое, чего не говорил командир. Лиц остальных Дирк не видел, но мог предполагать их выражение. Даже обычно невозмутимых «Веселых Висельников» можно было сбить с толку.
— Пошевеливайтесь! Я хочу постучаться в их входную дверь через две минуты.
Тиммерман склонил голову, молчаливо подтверждая приказ. До тех пор, пока над головой у него было небо, а в руках — «Ирма», он собирался выполнять приказы. Пожалуй, если бы Дирк скомандовал ему отправляться прямиком в ад, он лишь уточнил бы направление.
