Контрразведчик Ивана Грозного - страница 61
– Не дай бог тогда бы война началась. Не позавидовал бы я тому ротному!
– Да-а, бойцы на нем в боевых условиях бы отыгрались!
– Это точно! – ответил Алексей Никифорович.
– Отставить разговорчики, товарищи лейтенанты ВДВ! Шире шаг! – приказал бывший капитан МУРа, а ныне князь и показал друзьям пример.
Николай быстро ушел вперед колонны и поравнялся с дьяком Михаилом, который, как лось, бежал впереди своих ребят. Князь стал на ходу отдавать распоряжения, а сотник его внимательно слушал и кивал головой.
– Смотри, какой шустрый! – воскликнул Андрей Яковлевич.
– Ему легче! Вот стукнет нашему Николаю пятьдесят годков – вот тогда и посмотрим на его шустрость!
– Разговорчики! – усмехнулся глава Посольского приказа и тоже ушел вперед.
Алексею Никифоровичу ничего не оставалось, как догонять своих друзей. Десять миль марш-броска – это было нормой перед полосой препятствий, но на этом занятия не заканчивались. Далее: учебные бои без оружия и с оружием; стрельба по мишеням из всех видов огнестрельного оружия; метание ножей и саперных лопаток по деревянным манекенам. Кстати, лопатки Николай специально заказывал у своего деревенского кузнеца. Рисовал эскизы, объяснял, что да как, и принимал личное участие в ковке первых образцов. А заточили эти хитрые орудия борьбы с землей и вражеской силой до остроты бритвы. Назавтра запланированы конные занятия. Вначале – марш на конях; затем – преодоление препятствий и в завершение сабельный бой. И так каждый день. Занятия чередовались и проводились в любую погоду. За исключением случаев, если не было специальных выездов в войска. Тамошние воеводы неохотно встречали чужаков и ревностно относились к их успехам. В этом плане Николаю было гораздо проще с князем Шуйским. Он понимал, что его крепости рано или поздно, но придется принять бой с польским королем, и был рад любой помощи. Тем более если помощниками являлись хорошо обученные бойцы. Поэтому бойцы Николая там были частыми гостями. Проводили учения, изучали особенности местности и привыкали к ним, осваивали фортификационные сооружения Пскова. Таким образом знакомились с будущими полями боестолкновения с ожидаемым противником и готовились его бить надлежащим образом.
Вот десять миль позади, и перед бойцами развернулась во всей своей аскетической красоте полоса препятствий. Николай даже не дал бойцам передохнуть. Его великовозрастные друзья только покачали головами. Кажется, им уже хватило и марш-броска.
– Уж больно сурово ты их дрессируешь! – согнувшись буквой «зю» и тяжело дыша, прокомментировал Алексей Никифорович.
– Генералиссимус Суворов на это отвечал: «Тяжело в ученье – легко в бою!» – лишь улыбнулся Николай.
По нему никак нельзя было сказать, что он только что отмахал десять верст. Сухой и бодрый, готовый к выполнению новых заданий. Хотя, кто князю здесь может приказывать. Это его земля, и здесь он и Бог, и Царь.
– Отдыхайте, товарищи! – крикнул друзьям Николай, а сам побежал на полосу препятствий.
– Вот так, мой дорогой друг, нас ненавязчиво списали в пенсионеры! – всплеснул руками Андрей Яковлевич.
– Это мы еще посмотрим, – кто здесь пенсионер! – грозно рявкнул Алексей Никифорович, перевел дух и засеменил на полосу препятствий.
Теперь уже Андрею Яковлевичу пришлось догонять друзей. А воевода Мыский сидел верхом на своем могучем коне, накручивал пышные усы да лишь посмеивался. Он считал все эти занятия сущей безделицей. Вот доспехи, конь да верная сабля – это дело, а тут – бегают, прыгают, друг перед дружкой себя показывают. Одним словом, срамота сущая! Когда начались рукопашные бои, воевода стал смотреть повнимательнее. Потом подозвал своего помощника – молодого мускулистого парня с узким разрезом глаз. Тот в отличие от остальных воинов носил безрукавку, напоказ демонстрируя свою накачанность. Поверх безрукавки на груди и спине были лишь круглые железные щиты-панцири. Воевода оценивающим взглядом посмотрел на своего бойца и спросил у него, указывая рукой на воинов князя:
– А ты так можешь?
– Это все баловство! Против моей силы никто не устоит! Я в кулачных боях всегда первым был и буду! – ответил татарин и с усмешкой посмотрел на бойцов спецназа.
– Николай Иванович! – крикнул воевода. – А что, если я супротив твоего лучшего бойца своего поставлю!
– Выставляй, я не против! – ответил князь, только что проведший болевой захват.
Николай снял руку с плеча бойца, выпрямился и, скептически прищурив левый глаз, посмотрел на хвастуна.
– Только вот твой человек ничего не делал, пока мы занимались. На лошади по полю кататься много сил не отнимает, а мои ребята десять верст пробежали да полосу препятствий прошли!
– Это он своих слабаков выгораживает! Боится! Знает, что супротив меня ни в Твери, ни в Москве еще никто устоять не смог! Даже тебе, князь, со мною не справиться! Ты только со своими грозен. Потому что знаешь, что они тебе не посмеют ответить! – громко крикнул помощник воеводы, показал князю свой накачанный бицепс и громко рассмеялся.
Все бойцы Николая, даже те, которые сейчас вели учебные схватки, остановились, и вокруг мгновенно наступила тишина. Все смотрели на князя и ждали ответа. Даже бойцы воеводы перестали обсуждать схватки, а недоуменно посмотрели на Ахмеда. Так звали помощника воеводы. Тот с ухмылкой на лице посмотрел на князя. Он, видно, еще не понял, что нанес ему оскорбление. Воевода лишь в кулак крякнул от недоумения, но было уже поздно. Николай птицей долетел до самоуверенного молодца и подлетел в воздух, словно был подброшен мощной пружиной. Никто не понял, как он это сделал, но через мгновение помощник воеводы валялся в пыли на земле, а князь сидел над ним на его же лошади. Ахмед даже не успел выхватить саблю. Он попытался встать, морщился от боли из-за множественных ушибов, но у него никак не получилось подняться с земли. Его гордому характеру было трудно справиться с раздирающей сердце обидой. Но хорошо еще, что он ничего себе не поломал. Теперь уже бойцы князя смеялись над неудачливым воином и невеждой. Воевода смущенно посмотрел на Николая, откашлялся и уважительно попросил:
