Руна смерти - страница 150
— В последние дни я готов уже ко всему, — говорил он, — но всё-таки это непостижимо. У вас есть хоть какие-то объяснения?
— Вам которое по порядковому номеру? — с комичной серьезностью спросил Ротманн. — У нас их целая куча.
— Так вы знаете весь ход мировой истории до начала следующего века? Непостижимо! Нет, я не могу это осознать. Одно только слово: что будет дальше?
— Я бы не хотел сейчас вдаваться в подробности, но всё же могу вас успокоить, — Антон, сам затеявший свое разоблачение, был просто не вправе не ответить на этот самый естественный вопрос, — всё будет хорошо. Третьей мировой войны, во всяком случае до 2003 года, не произойдет. Ваша Австрия останется независимой и миролюбивой страной. Копье, — он сам не смог бы объяснить, почему вдруг заговорил об этом, — американцы вернут на прежнее место в Вену уже в 1946 году… Кстати, вы снимали стекло тогда, летом сорок четвертого?
Перед глазами Веллера тут же возник образ стеклянной витрины с подсветкой и лежащего там наконечника Копья.
— Какое… стекло?
— То, под которым лежит одна железка, известная всем как Копье Власти, Судьбы и тому подобное. Предлагаю быть взаимно откровенными, тем более что я уже сделал это со своей стороны. Вы ведь узнали тогда что-то о Копье? Что с ним произошло?
Веллер еще немного помялся, но вскоре рассказал обо всём, чему стал свидетелем в комнате Копья. Скрывать это теперь не имело смысла. Потом Ротманн рассказал чрезвычайно удивленному Веллеру об оружейнике Фальце и его копии.
— Тесен мир, как говорят у нас, — подытожил всё рассказанное и услышанное Антон.
— Да, просто удивительно, как всё сошлось. Интересно, чем кончится эта история с подменой? — спросил Веллер.
— А я, например, не уверен, что была подмена, — сказал неожиданно Антон. — Когда вы разглядывали Копье через увеличительное стекло, вы не заметили маленьких голубоватых трещинок в некоторых углублениях?
— Трещинок? — Веллер действительно вспомнил эти тончайшие волоски голубого цвета. На черно-белых фотоснимках они никак не отразились, и ему в тот момент было не до разгадывания природы их возникновения. — Да, я их, пожалуй, видел…
— Тогда взгляните на это.
Антон достал из кармана рубашки бумажный сверток и, развернув, положил на стол корявый кусок железа. Затем он принес из комнаты небольшое увеличительное стекло без оправы, переданное ему Ротманном некоторое время назад, и предложил Веллеру подойти ближе к лампе.
— Что это ? — Веллер стал разглядывать железку, уже догадываясь, что она имеет прямое отношение к Копью.
— Это один из пробников оружейника Фальца. Ротманн опустил в своем рассказе этот эпизод. Короче говоря, Фальц отрабатывал на подобных пробниках кое-какие из своих операций, в частности связанные с химическими травлениями. Здесь вы тоже можете видеть голубоватые трещинки, которые, как я предполагаю, могут быть заполнены кристалликами медного купороса. Что уж он там делал с раствором этой соли, я не берусь гадать, но предположил, что и на его работе остались следы купороса в мельчайших трещинках.
— Так что, черт возьми, это значит? — спросил Ротманн. — Гиммлер просто заменил старую копию новой?
— Похоже на то.
— Позвольте, позвольте! — запротестовал Веллер. — А как же фотографии? Я же сличал фрагменты по увеличенным фотографиям настоящего наконечника,
— А где вы их взяли? В замковой библиотеке?
Веллер рассказал о папке с фотографиями, и в ходе его рассказа выяснилось, что незадолго до той ночи ею интересовался некий доктор Мангус.
— Вот вам и объяснение, — Антон ощущал себя уже настоящим Эркюлем Пуаро. — В ту самую папку со старыми снимками подложили другие, новые. Их сделали с копии Фальца в тех же самых ракурсах. Заменили, конечно, не все, а только увеличенные фрагменты. Фотобумагу поджелтили, чтобы она не выглядела слишком новой, так что вы не заметили подмены. Да и заглядывали вы в эту папку достаточно давно и мельком.
Такой поворот событий был неожиданностью не только для Веллера и Ротманна, но и для самого Антона. Он импровизировал на ходу. Часы долгих раздумий в одиночестве не прошли даром. Накопленная в голове информация была разложена по полочкам, и эта, казавшаяся новой, версия о подмене Копья уже вызрела и сформировалась в подсознании. Сейчас он ее только извлекал на свет божий, сам себе при этом удивляясь,
— Но для чего вся эта канитель, Дворжак? — спросил Ротманн. — В чем тут смысл?
— А я откуда знаю? — Антон нарочито тянул время, испытывая удовольствие от произведенного эффекта.
— То есть как это откуда? Хоть какое-то объяснение у вас есть?
— Только на уровне умозрительных предположений.
Антон предложил всем пройти в комнату и, когда Ротманн с Веллером уселись, стал расхаживать от шкафа к окну. Это означало, что сейчас последует рассказ о его новой гипотезе.
— Когда вы рассказали мне о Фальце и его копии, моя уверенность в подмене поначалу, естественно, только окрепла. Я много раз думал об этом, но в один прекрасный момент вдруг задался вопросом — а на кой ляд Гиммлеру это нужно? При всей его склонности к мистицизму и древним символам он ведь в состоянии, сопоставляя факты, делать выводы. Он что, не видит, что этот наконечник не принес ни Гитлеру, ни Германии ничего путнего? Да и Габсбурги, владевшие Копьем десятилетиями, не сохранили ни свой трон, ни свою империю. Для чего же стремиться завладеть тем, что либо не имеет никакой магической силы, либо даже приносит несчастья?
Тогда я стал думать, для чего он мог затеять изготовление второй копии, если не собирался красть Копье? Это, конечно, только предположение, но давайте рассмотрим такой вариант, Гиммлер не хочет красть Копье, а намеревается только имитировать кражу. Для чего? Для того чтобы в нее кое-кто поверил!
