Происхождение клеток из живого вещества - страница 10
Каково же может быть их происхождение?
Несомненно, они являются наипростейшей формой, способной к обмену веществ, к жизнедеятельности и стоящей на грани между живым и мёртвым. Это — химическая молекула белка с новыми качествами биологического характера, она способна к ассимиляции, без которой нет жизни, нет её продолжения.
Вирусы, несомненно, биомолекулы, стоящие на грани между живым и мёртвым. Это есть «живое существо» и «неживое вещество», которое только при определённых внешних условиях становится живым, способным к жизнедеятельности; при неблагоприятных условиях оно как химическое вещество разлагается, изменяется и не приобретает свойств живого вещества.
Изучая живое вещество, его развитие, его формообразовательные процессы, мы наблюдаем, как из него образуются если не вполне оформленные клетки, то предклеточные состояния, которые стоят уже на сравнительно высокой ступени своего развития. Из этого вытекает естественный вывод, что бактерии, как более простые образования, тем более могут иметь своё начальное происхождение из живого вещества.
Что касается вирусов, которые являются ещё более простыми образованиями, стоящими, несомненно, на самой границе живого и неживого вещества, то, изучая живое вещество, мы можем понять происхождение вирусов и их природу, и, с другой стороны, изучая вирусы, мы сможем лучше изучить и живое вещество, и его природу, и его происхождение.
Возможно ли самозарождение живого вещества в настоящее время
В конце XVII века первый «охотник за микробами» Антон Левенгук при помощи изготовленного им же самим микроскопа в виде пластинки, в которую он вставлял своей же работы линзу, открыл в капле воды целый мир микроскопических животных и растений. Вслед за тем он же нашёл, что мириады этих простейших организмов, незаметных для невооружённого глаза, развиваются с поразительной быстротой в каком-нибудь растительном настое, например сена.
Возник вопрос: откуда берутся эти микроорганизмы? Одни учёные думали, что они зарождаются в самом настое из частичек той материи, которая плавает в настое. Другие предполагали, что в воздухе носится масса яичек и семян, которые, попадая из воздуха в настой, там развиваются.
Первое учение было названо теорией самозарождения, (второе — теорией повсеместного присутствия зародышей.
Идея о самозарождении самых простейших организмов из органических веществ так противоречила идее о создании мира богом и о существовании всё одухотворяющей «жизненной силы», что вокруг этой теории самозарождения простейших разгорелся жестокий спор.
Так как вопрос о возникновении микроорганизмов был тесно связан с важнейшим вопросом о происхождении жизни и участии в этом деле божественного начала, то в середине XIX века парижская Академия наук объявила премию за разрешение этого вопроса самыми бесспорными и убедительными доказательствами.
Всем известный крупнейший французский учёный Пастер взялся за разрешение этого вопроса. Микроорганизмы погибают при стерилизации, т. е. при воздействии на среду высокой температуры или сильно действующих отравляющих веществ (сулема), убивающих микроорганизмы. Пастер думал, что если после стерилизации микробы не развиваются, то тем самым даны неоспоримые и убедительные доказательства против возможности самозарождения простейших. Но Пастер совершенно упустил из виду, что, убивая микроорганизмы, он одновременно убивал и живое вещество, из которого могло произойти самозарождение наипростейших организмов. Этого обстоятельства Пастер совершенно не учёл и впал в грубейшую ошибку, считая, что своими опытами он доказал невозможность самозарождения. При этих условиях самозарождение, конечно, было невозможно, так как микроорганизмам не из чего было образовываться, — живое вещество при стерилизации было Пастером убито.
По поводу спора Пастера со сторонниками теории самозарождения живого из неживого Энгельс замечает: «Опыты Пастёра в этом отношении бесполезны: тем, кто верит в возможность самозарождения, он никогда не докажет одними этими опытами невозможность его».
Д. И. Писарев в своей статье «Подвиги европейских авторитетов» пишет: «Специалисты (по микроскопической эмбриологии — О. Л.) Пуше, Жоли и Мюссе принуждены были подвергать свои труды суду таких людей, которые в данном отделе науки годились им в ученики, но которые зато в качестве заслуженных академиков были гораздо старше их по чину. Изучение природы было, таким образом, поставлено в прямую зависимость от табели о рангах».
«Распря между наукой и академическими генералами, — пишет далее Писарев, — продолжалась уже пять лет, когда, наконец, в ноябре 1863 г. гетерогенисты Жоли и Мюссе сделали академии следующее предложение:…пусть Академия наук соблаговолит назначить комиссию, перед которой г. Пастер и мы повторим главные опыты, на которых основываются, с этой и с другой стороны, столь противоположные заключения». Пастер со своей стороны изъявил полное согласие.
В декабре президент академии генерал Морен подобрал для комиссии таких людей, которые несчётное число раз декларировали против теории самозарождения живого из неживого и которых личное самолюбие сильнейшим образом побуждало к тому, чтобы оправдать Пастера и обвинить Пуше, Жоли и Мюссе.
Комиссия по дискуссии с гетерогенистами прибегла ко всевозможным мерам борьбы.
После отказа комиссии, составленной Мореном, в постановке опытов гетерогенистами и разрешении постановки опытов только Пастеру гетерогенисты убедились, что они имеют дело со злостными фальсификаторами науки, которые издевательски навязывают им свою программу проверочных работ, исключающую производство существенных экспериментов в пользу гетерогении, они раскланялись со своими судьями, и Пуше, Жоли и Мюссе представили в академию письмо, которое оканчивается следующими словами: «Так как мы встретили совершенно неожиданные препятствия, то мы думаем по совести, что нам остается только протестовать, во имя науки, и предоставить решение нашего дела будущему».
