Не убивай - страница 75
руку, он энергично заорал:
- Давай, давай, скорее.
- Быстро только кошки родятся, - пробурчал полковник. Он отстреливался в
удобном окопчике.
- Скорее же, скорее!
- Ноуп.
- Почему?
Полковник молчал.
Томас удивленно протер очки.
Две вселенные на мгновение встретились на границе жизни и смерти.
Яркий прожектор Предатора на миг выхватил каменное лицо полковника. В
его глазах читалась и боль, и отчаянный адреналин безумия, и еще что-то, что Томас не мог прочитать.
- Ноуп, - полковник кивнул и прощально махнул рукой.
Было горячо, у горизонта цепью шли вооруженные люди и в любую
секунду могла прилететь ракета с любой стороны.
Дрон свечкой взмыл в темную ночь пустыни Мохаве.
*
Ночь 30 мая 2015 навсегда вошла в историю человечества, как принятие
григорианского календаря. Было два часа ночи. Президент с трудом уснул
после очередного кошмарного дня, вместе с ним администрация
провалилась в сон. Некоторые добирались до кровати, а иные спали прямо в
креслах.
Это был, конечно, не Овальный кабинет. Еще в пятидесятых годах
двадцатого века в горе были построены огромные многоярусные
помещения. Девять входов были замаскированны под углом в шестьдесят
градусов, так что заметить их было непросто. Входы закрывались
огромными железными воротами.
171
171
Зона 51 была самым секретным объектом США.
В радиусе ста миль никогда не было ни одной постройки. Мертвый лунный
пейзаж, совершенно гладкое огромное русло пересохшего водоема, загороженного мощными горами, были идеальным местом для тайных
исследований. Уже более полувека подходы к Зоне-51 охранялись особыми
военными подразделениями. Трассы над зоной гражданских самолетов
давным-давно были изменены под предлогом испытания ядерных взрывов.
Однажды во время учений один из офицеров тактической эскадрильи в
семидесятых годах случайно залетел на эту территорию. Ему сразу отдали
приказ возвращаться на аэродром, доставили в каменный бункер и
несколько дней подвергали ожесточенным допросам. Живым он остался
лишь потому, что ничего серьезного не видел.
Патрульные колесили на белоснежных джипах с правительственными
номерами, не стремясь контактировать с гражданскими. Излишнее
любопытство на секретной территории могло обойтись вам штрафом в
шесть сотен долларов.
Попасть в Зону-51 было нереально трудно, пройдя мимо патрулей и
датчиков. В песке прятались сотни миниатюрных камер слежения и
детекторов на теплоизлучение, которые сообщали сигнал о приближении.
По ночам вокруг зоны летали черные вертолеты с прожекторами без каких-
либо опознавательных знаков. Патрули, заборы с колючей проволокой, вывески с предостережениями подтверждали, что в Зоне-51 творилось что-
то очень серьезное.
На этой базе, окутанной военной тайной и недосягаемой для любых
вторжений, Президент - Главнокомандующий Вооруженными силами США, уже два дня осуществлял руководство театром военных действий. С первого
дня захвата телевизионного центра в Атланте прошла уже целая неделя.
Президент выступал по эфиру каждый день. Но пока эти речи были очень
короткие.
Перегретая неделя измотала его вконец. Постоянные перемещения в
воздухе, на земле и под землей, круглосуточные разрывающиеся
телефонные звонки, череда совещаний, бесконечный поток ожидающих в
приемную. Исчезла хотя бы видимость размеренности. Большинству
администрации не удавалось спокойно съесть даже яичницу с беконом, поэтому повсюду валялись на кожаных креслах двойные гамбургеры с чаем.
Сегодня ночью Президент мечтал лишь об одном. Уснуть, вытянуться, провалиться в чистую свежую постель с двумя бархатными подушками и
спрятаться под одеяло на четыре часа. Он вспомнил, как читал записки
Минюста в Сенате, где утверждалось, что «лишение сна не может считаться
пытками, так как не вызывает сильной боли, ослабление телесных функций
172
172
и смерть». Президент подозревал, что это не совсем верно и интуитивно
продвинул запрещение этой пытки в Сенате, поскольку бессонница была
всегда для него ахиллесовой пятой.
*
Сегодня утром ему обязательно нужно сказать главные слова американцам
спокойным уверенным голосом.
«Впервые в истории Соединенных Штатов Америки непостижимый
жестокий враг в нечеловеческом обличье …». Всю неделю он тщательно
готовил фразы, сильные и хлесткие. Америка инстинктивно ожидала
великое выступление Президента, равное речи «Дом разделенный» Авраама
Линкольна во время войны Юга и Севера в 1861 года или обращению
Уинстона Черчилля «Кровь, пот и слезы» в Англии в 1940 году.
Самое обидное для Президента, что всю эту кошмарную неделю
спецслужбы категорически запрещали собирать свободные аудитории
избирателей, боясь, что в его окружение проникнут «люди Махера».
Поэтому в немногочисленных телевизионных обращениях появлялись лишь
тщательно проверенные члены семей администрации, спецслужб и
генералов.
Сам дух Америки начал умирать, как цветок в треснувшем кувшине, из
которого начала сочиться вода.
- Еще чуть-чуть и мы сами начнем превращаться в подозрительное
тоталитарное государство, попав в общежитие сомнительных изгоев, -
подумал он.
Утешением и оправданием тяжеловесной работы на посту Президента
США были встречи с обычными людьми. С ними он преображался, начинал
светиться, его обезоруживающая улыбка проникала до самых упертых
противников и недругов. Его выдающаяся теплая харизма подтаивала лед и
