Gorelom - страница 108
— Что-то случилось? — Ян спиной перегородил вход, чтобы Аглая не заметила разрушений в жилище. И наполовину выкорчеванного зеркала.
— Я подумала… Хотела пригласить вас в гости.
— Что?!
— Сегодня же ночь семейного праздника… Была.
— А ваш муж? И Инек?
Она молчала, растерянно улыбаясь. Только теперь Ян заметил длинный синяк, тянувшийся через скулу и щеку.
— Это так любезно с вашей стороны! — еще до того, как Ян продумал вежливую формулировку отказа, голодная Ева сориентировалась в ситуации. Все-таки было в ее бесцеремонности нечто звериное.
— Нас ждут, — напомнил Ян сурово.
— Двадцать минут! — пообещала Ева, проскользнув мимо него. — Ты же ей только что звонил, у нее все в порядке.
Ян отступил. В конце концов, оборотня безопаснее покормить.
Стол на маленькой кухне был уставлен вкусно пахнущими и нетронутыми яствами. В углу поблескивали наскоро сметенные бутылочные осколки. На подставке под цветами едва слышно бормотал переносной телевизор.
— …многократно участились случаи вандализма и нападения на горожан, которые объясняют повышенной активностью так называемых вымров…
Экран сверкал красками. Сгоревшие машины сменяют сгоревшие дома. Растерянные и плачущие люди. Удивительно подходящий фон для традиционных семейных празднеств.
— А как у вас тут ночью было? — Ева скромно присела на краешек стула и явственно примериваясь к лучшей отбивной на центральном блюде. — Я заметила на домах следы копоти.
— Да, — безразлично подтвердила Аглая, поглощенная своими горестями. — Бегали тут ночью какие-то люди, швыряли бутылки, поджигали.
— …поразительные показатели продаж любых плавсредств, начиная от спасательных жилетов, заканчивая дорогими яхтами… — обрадовал телевизор.
Аглая торопливо нарезала сладкий пирог, укладывая его в тарелку вместе с салатом и винегретом.
— Ой, что же я делаю. Я сейчас другую…
— Ничего-ничего! — торопливо возразила Ева, жадно раздувая ноздри и явно едва сдерживаясь, чтобы не выхватить наполненную тарелку из рук хозяйки.
— А хотите, я избавлю вас от него? — Ян отставил нетронутую чашку и пристально посмотрел Аглае в глаза. — Навсегда.
На мгновение ее лицо ожило, во взгляде встрепенулись искры. И погасли.
— Вы же знаете… — отозвалась она блекло. — Вы же сами знаете. Нельзя.
Это правда. С Пустецом ничего уже нельзя сделать. Его так долго пожирала злость на всех вокруг, что от прежнего человека ничего не осталось. И чтобы избавить его семью от беды, нужно, чтобы он умер по-настоящему. Но Аглая отказалась тогда… и отказывается сейчас.
— Я виновата перед ним.
— Чем?
— Наверное, это я обрекла его на такую жизнь.
— Он просто трус и тряпка.
— Вы не знали его раньше… — женщина тяжело опустилась на стул, сложив руки перед собой, опустив плечи. Нарядное платье не украшало ее, а лишь подчеркивало возраст и изможденность. — Он был веселый. Смеялся много и меня смешил… Он пытался улыбаться даже когда узнал, что у нас детей не будет. Я лечилась, долго, но все без толку. А он был рядом, ухаживал, потратил все свои сбережения… Это тяжело было. Он выпивать начал именно тогда… Однажды, я не выдержала и тайком от него постучалась в дверь наверху… И попросила жильца о помощи.
— Он согласился помочь? — Ян спросил, и тут же осекся. Дурацкий вопрос.
— Он предупредил меня, что плата велика… Я приняла ее. Рамон так хотел сына…
Аглая резко подняла голову. Утомленное лицо прояснилось.
— Я не жалею, что променяла прежнего мужа на Инека. Но теперь я отвечаю за них обоих.
Ян неуверенно возразил:
— Вряд ли… Вряд ли рикошет ударил именно по вашему мужу. Скорее всего он стал другим по другим причинам.
— Это неважно. Главное, что я сделала его несчастливым. Так или иначе.
— Неправда! — вмешалась Ева. — У вас же есть сын!
— Я сделала несчастным Рамона. Рамон делает несчастной меня. А Инек примиряет нас с происходящим, — Аглая горько усмехнулась. — Чем не нормальная семья?
Бедняга Инек. Только тебе некуда деваться…
На экране телевизора возникла бледная и ушастая физиономия человека, пытавшегося плеснуть кислотой в Яна:
— …это было настоящее отвратительное чудовище! Оно прыгнуло на меня и пыталось перегрызть горло. Вот, у меня до сих пор остались шрамы… — ушастый с готовностью продемонстрировал повязки и царапины.
Ева, откусившая от двух бутербродов сразу, подавилась, возмущенно расширив глаза, но не в силах разразиться протестами. Ян с удовольствием постучал по ее выгнувшейся спине.
— На себя бы посмотрел! — выдохнуло, наконец, «чудовище» вместе с роем крошек.
— Возможно, это тот самый монстр, о котором говорили раньше местные жители, — перехватила инициативу репортерша. — А может, это нечто новое. Говорят, где-то в этом районе проживает знаменитый горелом, и возможно именно потому, что он живет здесь, пробудилось так много чудовищ.
— …это из-за того, что он вошел в Замок. Он разбудил в замке зло!
Ну, вот кто их учит, этих корреспондентов, а? Лучше бы про мировой финансовый кризис с тем же пафосом вопили.
Они уже собрались уходить, попрощавшись с понурой, но, все же немного приободрившейся от общения Аглаей, когда негромко лепетавший телевизор вдруг бросил спину громко и отчетливо:
— Горелом!
Ян обернулся через плечо, узрев на экране осунувшееся и мрачное лицо мэра города. Тот смотрел, конечно, в невидимую камеру, но казалось — прямо на него. Холеная физиономия, хоть и гримированная, измята, глаза больные и затравленные.
— Я знаю, ты слышишь меня, горелом. Город Белополь просит тебя о помощи!..
