Gorelom - страница 80
Небо накрывало каменную чашу голубым куполом. Ян, не мигая, глядел наверх, угадывая золотое мерцание. Солнца он различить не мог, но и смотреть на него безбоязненно, ему тоже не позволялось. Если таращиться слишком долго — светило повредит сетчатку, как и обычному человеку… Но Ян все равно не сводил глаз с неба, до пурпура и зелени в зрачках, до слез. И лишь потом опустил голову. Разноцветные трибуны казались черными и бесформенными. Поле сливалось в плоское пятно. Багровая паутина трещин никуда не делась.
— Ах, ты! — раздосадовано вскрикнули рядом. — Ну что ж ты как беременный таракан! Ну, кто так играет…
— Не-е, Старые продули, уже понятно.
— Вот ведь не везет! Ну не иначе, как сам горелом за них болеет!
— Говорят, он в Старом городе живет…
Смеющаяся Дина повернула к Яну разрумянившееся лицо. Потом наклонилась поближе и прошептала:
— Болей, пожалуйста, еще за своих. Я поставила на победу Нового города!
Ян криво улыбнулся в ответ. А потом…
В какой момент и по какой причине возникла потасовка на синей трибуне никто, кроме непосредственных участников не заметил. Но много ли надо, чтобы разрослась драка, когда вчистую проигрывают признанные фавориты? И когда жара. И когда ставки сделаны не на тех…
Но было и еще что-то.
На желтой трибуне человек в плаще и шляпе, который вернулся на свое место чуть ниже по склону, вдруг изо всех сил толкнул проходивших мимо людей, повалив неосторожных. И заверещал с пронзительной злобой. И в ответ такие же вопли донеслись сразу из нескольких направлений. Зрители растерянно повскакивали, еще не напуганные, но озадаченные. А вдоль скамей поползло мерзкое, жуткое: «…бомба… под трибунами бомба…»
Откуда взялось?
Наверное, подспудное напряжение ощущали все, и искра упала в гору пороха. Зрители по-птичьи легко снимались с мест. Паника заплескалась по рядам пламенем-невидимкой. Перекидывалась с трибуны на трибуну, захватывала все большую территорию.
— Бомба? — взволнованная Дина схватила Яна за плечо. — Ян? Что там говорят?
— Идем отсюда, — резко скомандовал он, стараясь не морщиться. В виски ударили острые молоточки.
Футболисты на поле потерянно останавливались, озираясь. Забытый мячик покатился к воротам. Перескочив через ограду, по зеленому ковру побежали люди — странно кривляясь, ломано размахивая руками. Следом за ними через барьеры запрыгали полицейские и егеря. Кого-то поймали, повалили наземь. Во взмахе руки блеснуло серебром…
— Вымры! — заверещала женщина истерично. — Там вымры!
Ну, если чего-то еще недоставало до шквальной, безумной паники — так это как раз подобного вопля.
— Вымры хотят взорвать стадион!
— Там внизу сплошные ямы…
— …достаточно небольшого сотрясения…
Люди ринулись прочь, сбивая друг друга с ног. Ян с Диной тоже. Ощущение катастрофы обвалилось, накрывая с головой. Человеческие волны накатили на арки выходов, и разбились, суматошно отхлынув обратно: «Закрыто!»
Началась давка.
— Не туда! — быстро решил Ян, пережив острое чувство «дежа вю» и оттаскивая девушку назад. Казавшийся свободным проход сулил невнятную беду. — Лучше туда!
Спешившие за ними родители с сынишкой, повисшим на руках отца, вдруг тоже затормозили, переглянулись и свернули следом.
Полыхавшее красками табло разом почернело. Появился невнятный чин в полицейской форме:
— Внимание! Соблюдайте спокойствие! Пожалуйста, вернитесь на свои места!
Теперь перепугались даже те, кто еще сохранял хладнокровие. Что-то слабо грохнуло, запахло дымом, и сизые клочья потекли над головами. Тягучий, длинный, леденящий душу скрежет, донесшийся снизу, продернул разноголосицу. Под скамейками с сухим шорохом покатились вниз мелкий щебень и мусор… Люди бросились врассыпную и беспорядочно заметались.
Надстроенные над каменными скамейками ярусы трибун заскрипели, клонясь влево и складываясь, как неудачная ребячья поделка из конструктора. Прочные металлические крепления гнулись с надрывным визгом и звучно лопались.
— Прочь!
— Бегите!..
Кто-то успел проскочить до выхода. Кто-то спрыгивал сверху. Кто-то в ужасе вцепился в кренящиеся фермы. Звонко звеня, покатилась стеклянная бутылка, упала, рассыпавшись роем сверкающих искр. Скрежет стал невыносим, когда лишившаяся подпор, исковерканная трибуна ссыпалась грудой лома. Вспухли тучи непроглядной пыли вокруг.
— Сейчас и остальные сложатся, как домино, — молодой папаша, свернувший вслед за Яном и Диной, прижимал к себе ревущего сына. Он нервно облизнул белые, пересохшие губы.
Еще бы… Разлом трибуны прошел как раз там, где они все думали добраться до выхода.
— Давай вниз!
Не они одни такие сообразительные. Люди в панике забили все возможные пути к бегству, и бурлили вокруг них, исходя страхом и гневом, как грязной пеной. Ян дико огляделся. К истрепанному травяному ворсу поля, словно исполинские кузнечики, были пиками приколоты все еще конвульсивно копошащиеся вымры. Ни дать, ни взять — витрина энтомолога.
— …соблюдайте спокойствие ради вашей же безопасности!.. — тщетно голосил монитор.
Земля легко содрогнулась. Нет, не мерещится. Или у тех, кто разом истошно заверещал, тоже случился приступ коллективной галлюцинации. Ничего себе! Яну показалось, что они бегут по ледяному озеру, и лед трескается все быстрее.
— Туда! — велел он, направляя Дину.
Сделал шаг и замер, услышав в спину громогласное, на весь стадион:
— Горелом! Если ты слышишь! Егерский дозор Белополя просит тебя о помощи здесь и сейчас…
Подошва словно прилипла к камням. Ян застыл, медленно поворачиваясь. С экрана смотрел незнакомец — белый, с расцарапанной щекой, угрюмый. Конечно, он не видел Яна в этом человеческом столпотворении, но знал, что горелом здесь.
