Revansh u Smerti - страница 59
Мысли о событии, приведшем меня в мир кана, отрезвили, сродни ушату студеной воды. Нет, пожалуй, даже ледяному граду, чувствительно молотящему по темечку. Сладкое томление, смущение, замешательство угасли быстрее костра под беспощадным цунами. Боль оглушила, заставив сжаться, бессмысленно кутаясь в огромное желтое махровое полотенце, сорванное с гвоздика в ванной...
Почему-то отчетливо вспомнилось мамино полупальто… на вешалке… спустя несколько дней после страшного события. Ложась в больницу в последний раз она попросила унести его домой … Зачем? Точно что-то подозревала…
На горло будто удавку накинули, медленно стягивая и одергивая назад. Страдания мириадами щербатых осколков вгрызлись в плоть. Мамино пальто, которое больше никто не наденет… Хранящее тепло любимого человека, платочек в кармане, несколько мелких червонцев… С подвернутыми рукавами, потому, что они казались маме слишком длинными, с крошечным пятнышком у ворота – как-то неудачно ела мороженое…
Капля сорвалась с ресницы. Непонимающе следя за тем, как она расплющивается на полу, обратила внимание на… три куска толстенного кожаного ремня, невдалеке от кровати. Ничего себе! Это ж какую надо иметь силищу, чтобы от одного рывка такой поясище разлетелся на ошметки?!
Глупо, но открытие мгновенно вернуло к действительности, не дав погрязнуть в пучине бесполезной депрессии.
Соберись, Огни! Там, снаружи, сверхи выясняют отношения! Сверхи, от которых зависит успех миссии, выживание на чужой планете! А ты тут квашня-квашней! Рыдать в подушку могла и дома! Это у тебя и там великолепно получалось!
Аккуратно повесив полотенце на спинку стула, поспешно надела свежую пару льняных вещей, таких же, как раньше.
Груду бесформенных тряпиц, оставшихся от прежних рубашки и брюк, сгребла с пола, старательно запихав в квадратное мусорное ведро под ванной. Почему-то жгучий стыд мириадами булавок колол щеки при мысли о том, что … это… кто-то увидит. Даже Индира.
Покопавшись в тумбочке, извлекла нечто вроде кушака, повязала на талии и вышла наружу.
Невдалеке от коттеджа, подбоченившись, возвышался Тарелл. Напротив него, широко расставив ноги - Ал. Справа от обоих лениво облокотился о статую Беарн… Казалось, вербер просто ждал, когда эти двое выяснят отношения, не собираясь вмешиваться. Странно. Я полагала, что медведь первым кинется на людоеда, попытается отомстить за Стеллу…
Однако, Беарн либо очень хорошо себя контролировал, чего прежде за ним не замечала, либо… понимал Тарелла?
Боже… В этом мире столько вещей, не укладывающихся в голове... Неужели со временем есть шанс научиться эмоционально не отторгать творящееся, не поражаться до глубины души…
- Я забираю ее! – прервал ледяной мои измышления.
- Попробуй! – утробным рыком ответил альфа людоедов.
- Канское отродье! – выплюнул немертвый. – Огни – не твоя игрушка. Она моя невеста! Так что заткнись и отдай ее!
- Она не была твоей, значит, тебе не принадлежит! Пошел ты! – кан дополнил фразу очередным витиеватым ругательством.
Не успела глазом моргнуть, забияки бросились друг на друга.
Драка сразу привлекла внимание остальных людоедов. Еще недавно они сновали туда-сюда, занимались своими делами, абсолютно равнодушные к пререканиям Тарелла с ледяным. Теперь же многие остановились, сосредоточившись на поединке вожака с немертвым. Треск холстины – и уже не человек дерется с Алом, а гигантский черный кот… Нечто среднее между тигром и пантерой. Мощнее, крупнее второй, но гораздо изящней, гибче первого. Раньше не доводилось видеть Тарелла в звериной ипостаси. Красота, невероятная грация зверя сочетались с опасностью, фонившей от него за версту.
В памяти всплыл людоед, спугнутый Алом и Беарном при нашей первой встрече. Сказалось ли особое отношение, или еще что, но тот душегуб запомнился чересчур грубо скроенным, нескладным – переразвитые плечи, тощие по сравнению с ними задние ноги, гипертрофированные челюсти. В Тарелле же все было гармоничным, ладным, совершенным. Каждый изгиб восхищал, околдовывал.
Челюсти кана сомкнулись на руке Ала, и тот отдернул ее с легким вскриком. Угольная кошка толкнула вампира лапами в торс, и, повалив, запрыгнула сверху, вжав в рыхлую землю. Вроде бы Тарелл одолел противника. Но ледяной одновременным толчком рук и ног сбросил с себя оборотня. Кан пролетел несколько метров, приземлившись точно на лапы. С рыком, от которого я вздрогнула, рванул на Ала. Шмякнувшись грудью, оба покатились по мягкой земле, превратившись в клубок тел.
Некоторое время не могла разобрать – кто кого бьет, не успевала поймать движения двух суперскоростных гладиаторов. Для меня они слились воедино – громоздский цветной многоугольник – живую картина Пикассо, увеличенную в разы. Но каны, похоже, отлично различали - что происходит, судя по возгласам: то восхищенным, подбадривающим, то беспокойным, встревоженным.
Близстоящие людоеды постоянно оборачивались ко мне, будто ожидая заметной реакции. Однако, никто не задал ни единого вопроса.
Я же впала в полупрострацию, затерялась в накативших эмоциях.
Дышать вспоминала лишь, когда голова начинала предательски кружиться, ватные ноги едва двигались, пульс скакал, как жеребец, обходящий других на скачках. От бесполезного натужного всматривания в переплетенные руки-ноги сражающихся веки жгло, затылок и шею тюкало.
Драчуны не думали останавливаться, расцеплять хватку. С трудом уловила руки Ала, вцепившиеся в мохнатую шею кана. Укол в сердце, дернувшиеся плечи – опять тело отвечало за меня. Если разум отказывался выбрать сторону, эмоции, инстинкты делали это за него.
