А когда ушел, Знать, попутал бес, — Ничего не вижу я, кроме, Что за лесом дол, А за долом лес И в лесу притаился домик.
Тих и невелик, Словно птичий шаг, Он запрятал себя, беспокоясь. Ив и повилик Вышитый кушак Для соснового домика — пояс.
Есть хозяйка в нем, — Будто с девьих плеч Сарафан на березу надели… Помнит хмурый дом: Семь веселых встреч Проходило в лесу на неделе.
Но за часом — час, А за днем еще (И у времени много прыти) Старый день угас И румянец щек, Умирая, на памяти вытер.
Только тихий дом Мне в стихи залез. Ничего не пишу я, кроме, Что за лесом — дол, А за долом — лес И в лесу — удивительный домик.
<1927>
«Айда, голубарь…»
Айда, голубарь, пошевеливай, трогай, Бродяга, — мой конь вороной! Все люди — как люди, поедут дорогой, А мы пронесем стороной. Чтобы мать не любить и красавицу тоже, Мы, нашу судьбу не кляня, Себя понесем, словно нету дороже На свете меня и коня. Зеленые звезды, любимое небо! Озера, леса, хутора! Не я ли у вас будто был и не был Вчера и позавчера. Не я ли прошел — не берег, не лелеял? Не я ли махнул рукой На то, что зари не нашел алее? На то, что девчат не нашел милее? И волости — вот такой? А нынче почудилось: конь, бездорожье, Бревенчатый дом на реку, — И нет ничего, и не сыщешь дороже Такому, как я, — дураку…
1927
Ожидание
Грудь слезами выпачкав, Снова к вербе, к омуту Ты уйдешь на цыпочках, Покидая комнату.
Только хлопнут двери там, Где кончалась комната, — Ходит ветер берегом К омуту от омута.
И приносит вести он, И уйдет назад, — На лице невестином Полыхнет закат.
Руки сломит надвое, Плача и любя, Волны встанут, падая, Прямо на тебя…
Криками совиными В ельники игольчатые… Только за овинами Дрогнут колокольчики.
Никого в овинах нет, — Может, тройка дикая На поляну вымахнет, Звякая и гикая.
Кручами и срывами, А над нею вороны — Пристяжные гривами Машут в обе стороны.
Тропками забытыми На лугах и насыпях Коренник копытами Рвет поляну наспех.
Недолга у девушек И тоска и жалоба. Где она? Где уже? Сам жених пожаловал.
Постели ему постель Без худого словушка, — Сбоку ходит коростель, В головах — соловушка.
Убаюкай, успокой, С новою тревогой Тихо ласковой рукой Голову потрогай.
Высоко заря горит, Скоро утро будет, Ветер ходит, говорит И тебя разбудит.
Никого в долинах нет, И путями новыми Вороной не вымахнет, Стукая подковами.
Не дрожали у реки Кони, колокольчики, Где шумят березники, Ельники игольчатые.
Не любили, не могли, — Нива колосистая, — Милый водит корабли, Песенку насвистывая.
На веселый хоровод У реки, у хутора Милый больше не придет, Уходя под утро.
Не твои картузы И сапожки лаковые, Не в последние разы Глазыньки заплаканные.
1927
На Керженце
Мы идем. И рука в руке, И шумит молодая смородина. Мы на Керженце, на реке, Где моя непонятная родина, Где растут вековые леса, Где гуляют и лось и лиса И на каждой лесной версте, У любого кержачьего скита Русь, распятая на кресте, На старинном, На медном прибита. Девки черные молятся здесь, Старики умирают за делом И не любят, что тракторы есть — Жеребцы с металлическим телом. Эта русская старина, Вся замшенная, как стена, Где водою сморена смородина, Где реке незабвенность дана, — Там корежит медведя она, Желтобородая родина, Там медведя корежит медведь.
Книга «Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнил, автор Корнилов Борис Петрович. Русская версия онлайн книги представлена в открытом доступе для чтения на мобильном телефоне или пк. Бесплатная библиотека Read-book-online.com - полные версии популярных, классических или новых книг в разных категориях онлайн бесплатно можете читать прямо здесь.
