Книга 3. Между двух революций - страница 188
(221) С лекцией «Генрик Ибсен» Белый выступал в Петербурге в аудитории Соляного Городка 2 марта 1910 г.
(222) Ср. выразительную характеристику Белого-лектора в мемуарных зарисовках А. К. Гладкова (Гладков А. Поздние вечера. Воспоминания, статьи, заметки. М., 1986, с. 278–281).
(223) Ср.: «…все устремление мое написать „теорию символизма“ в серьезном, гносеологическом стиле разбивалось о полемику, очередные „при“ и журнальные темы дня <…>. Три года упорной журналистики вдребезги разбили выношенную в сознании систему символизма; и „65“ статей — дребезги этой не донесенной до записи, передо мной стоящей системы» (Почему я стал символистом, с. 59).
(224) О. Ф. Путята (Белый, видимо, ненамеренно искажает ее фамилию) была подругой близких друзей Б. К. и В. А. Зайцевых — сначала В. А. Высоцкого, переводчика с польского, затем В. И. Стражева. См.: Зайцев Б. Москва, с. 54–59.
(225) О. Ф. Путята была разоблачена весной 1911 г. Б. К. Зайцев сообщает, что она сама в Париже «созналась Бурцеву, что уже несколько лет служит в охране <…>. Бурцев все это сообщил печати» (там же, с. 56). Ср.: Бурцев Вл. В погоне за провокаторами. М. — Л., 1928, с. 186.
(226) Летом 1932 г. Белый встречался с В. Д. Бонч-Бруевичем по делам, связанным с передачей своего архива в Государственный Литературный музей. См. письмо Белого к Бонч-Бруевичу от 28 мая 1932 г. (в кн.: Перспектива-87. Советская литература сегодня. Сб. статей. М., 1988, с. 503; публикация Т. В. Анчуговой).
(227) Зубной врач П. Г. Дауге в 1905 г. был членом «Литературно-лекторской группы» при Московском комитете РСДРП (б).
(228) Подразумевается третейский суд над В. И. Стражевым и редакцией «Русских ведомостей», обнародовавших слова Путяты о том, что Стражев пользовался деньгами, заработанными ею в охранном отделении. Суд нашел обвинение в адрес Стражева бездоказательным. См.: Зайцев Б. Москва, с. 56–58.
(229) См. выше, примеч. 193.
(230) Заключительные строки стихотворения «Я», написанного в декабре 1907 г. (Стихотворения и поэмы, с. 313–314).
(231) Заключительные строки стихотворения «Премудрость» (1908) (там же, с. 304).
(232) Неточность: еще 27 марта 1907 г. Гершензон обращался к Белому с письмом на бланке «Критического обозрения», в котором просил его «написать небольшой (в 1 — l 1/2 печ. стр.) отзыв о „Посолони“ А. М. Ремизова для „Крит(ического) обозрения)“, которое будет выходить в Москве с апреля сего года» (ГБЛ, ф. 25, карт. 14, ед. хр. 3). Рецензия Белого на книгу Ремизова «Посолонь» (М., 1907) появилась в 1-м выпуске «Критического обозрения» в 1907 г. (с. 34–36).
(233) См. в «Ночи перед Рождеством» (1832): «Близорукий, хотя бы надел на нос, вместо очков, колеса с Комиссаровой брички <…>» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч., т. 1. [Л.], 1940, с. 202).
(234) Имеется в виду книга Г. Чулкова «Покрывало Изиды. Критические очерки» (М., 1909). Рецензия Белого на нее была помещена в «Критическом обозрении» (1909, вып. 1, с. 38–41).
(235) Белый несколько приукрашивает реальную картину: Гершензон принимал не все его критические опыты в свой журнал. Так, 29 августа 1907 г. он возвратил Белому рецензию на книгу рассказов Л. Д. Зиновьевой-Аннибал «Трагический зверинец» (СПб., 1907), запросив вместо нее отзыв об «Истлевающих личинах» Ф. Сологуба (написан Белым и помещен в вып. 3 «Критического обозрения» за 1907 г.): «Ваша заметка о „Траг зв“, не касаясь ее характера, уже потому не подходит для „Крит(ического) об(озрения)“, что она обращена лицом не к читателю, а к автору. Ее с интересом прочтет пишущий народ — петербургский кружок да два десятка человек в Москве, но читателю, чуждому борьбе литературных направлений, она мало даст» (ГБЛ, ф. 25, карт. 14, ед. хр. 3). Аналогичным образом Гершензона не удовлетворила первоначальная редакция отзыва на «Покрывало Изиды» Чулкова; 6 января 1909 г. он писал Белому: «Ваш разбор книги Чулкова остроумен и меток, но, согласитесь, в „Крит(ическом) обозр(ении)“ ему не место <…>. Для нас дело стоит так: если книга Чулкова единична, то о ней нечего и говорить: жулик, и все тут; если же в ней обнаруживаются какие-нибудь общие черты современного умственного движения, то это важно — но тогда и надо на ее примере показать эти черты, их нелепость или пагубность. В этом смысле не то важно, на чем Вы строите Ваш отзыв, — что Ч(ул-ков) — плагиатор; а важно то, что он жонглирует слишком серьезными вещами, что он кощунственно-беззастенчивыми и равнодушными устами говорит о вещах, которые волнуют душу, и эти слова не обжигают ему губ. Об этом разврате слова я и думал, что Вы напишете, как в „Штемпелеванной калоше“. Так что простите меня, но этой рецензии я не могу напечатать: это — дело кружковое. Но я буду очень рад, если Вы согласитесь написать о Чулкове что-нибудь имеющее общий интерес <…>» (там же).
(236) Кроме упомянутых выше рецензий, в «Критическом обозрении» были также напечатаны отзывы Белого о 1-м томе собрания стихов Брюсова «Пути и перепутья» (1907, вып. 5) и о книге стихов Блока «Земля в снегу» (1908, вып. 6).
(237) Белый работал в должности помощника архивиста в Едином государственном архивном фонде в августе 1918 г. См.: Андрей Белый (Б. Н. Бугаев): «…В эпоху моей работы в архиве…». Публикация Д. А. Беляева. — Советские архивы, 1986, № 4, с. 62–66.
(238) Имеются в виду книги Гершензона «Жизнь В. С. Печерина» (М., 1910), «Декабрист Кривцов и его братья» (М., 1914), «Грибоедовская Москва» (М., 1914; изд. 2-е, доп. — М., 1916; изд. 3-е — М., 1928).
(239) В некрологическом очерке «М. О. Гершензон» Белый писал: «Отчетливо вызывая в себе его образ, встречаюсь я памятью с ним у него на дому: не в гостях, не в собраньях; вот он — в своих комнатах, весь в хлопотах и в свершеньях. Средь близких: да, пойти к Гершензону — всегда означало: пойти к Гершензонам; быть принятым в дом, приобщиться домашним заботам М. О. <…>, быть им принятым — значило: быть среди близких ему и наверное знать, что в кругу этих близких присутствуешь ты у истоков культуры. Квартира Никольского переулка стоит в ряде лет мне действительным символом яркой культурной работы Москвы; культурной работы, быть может, России» (Россия, 1925, № 5(14), с. 248).
