Наполеон - страница 92
Зиму провел, как всегда: слишком опрятные, вытираемые платком поцелуи Марии-Луизы, прорезавшиеся зубы маленького Римского короля, заседания Государственного Совета, аудиенции послов, ночи напролет за работой, огненные гроздья бальных люстр в Павильоне Флоры, охотничьи рога в лесах Фонтенбло – как всегда. Снился страшный сон – Москва, Березина – проснулся и забыл, что снилось. «Кажется, сама природа создала меня для великих несчастий; душа моя была под ними как мрамор: молния не разбила ее, а только скользнула по ней». – «Я основан на скале».
Но под ним и скала дрожит. «Взрыв», напророченный Блюхером, произошел в Германии.
28 февраля 1813 года прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III подписан Калишский договор с русским императором Александром I: Пруссия должна быть восстановлена в границах 1806 года; Александр не сложит оружия, пока не освободит Германию от французского ига.
Пруссия объявляет войну Франции. К новой коалиции присоединяется Швеция, с наследником престола, Бернадоттом, князем Понтекорво, бывшим маршалом Франции.
Россия, Пруссия, Швеция – на севере, на юге – Испания, Португалия, на западе – Англия и на востоке – уже колеблющаяся Австрия: вся Европа – вулкан в извержении.
5 апреля объявлен во Франции новый набор, в 180 000 человек. «Он производится так быстро и легко, что кажется, войска сами выходят из земли».
14-го, оставив регентство Марии-Луизе, император выезжает из Парижа в Майнц. Армия в 100 000 штыков собирается на левом берегу Зааля и идет на восток, к Лейпцигу.
2 мая молниеносная победа над русскими и пруссаками, у Лютцена; 20-го вторая победа, у Баутцена. Союзники, в беспорядке, отступают в Силезию. Погребенная на Березине, Великая Армия воскресла. Коалиция в ужасе.
4 июня подписано Плесвицкое перемирие. Меттерних предлагает Наполеону Пражский конгресс Союзных держав. Но 26-го, в Дрездене, в восьмичасовой беседе, как искусный врач, выстукивает, выслушивает чудесно воскресшего и объявляет: «Он человек конченый! C'en est fait de lui!» «Бонапарт – негодяй; его надо убить: пока он жив, он будет бичом мира!» – выражает мнение Коалиция, «общественное мнение Европы», «этот каналья Понтекорво», как называет Бернадотта маршал Бертье. «Убить, раздавить гадину, стереть главу Змия!» – бредит Александр в мистическом бреду.
«Главная ошибка моя была в том, что я считал моих противников умнее, чем они были. Я знал, что я необходим для Европы, и думал, что это тоже знают и не захотят меня уничтожить»,– скажет Наполеон на Св. Елене.
Пражским конгрессом Союзники пользуются только как средством выиграть время, чтобы включить Австрию в Коалицию. Предлагают Франции вернуться к «естественным границам» – Пиренеям, Альпам и Рейну. Но прежде чем Наполеон успел ответить, конгресс объявлен закрытым, и Австрия, сбросив маску, присоединяется к Союзникам.
Перемирие кончено, война продолжается. 26—27 августа победа Наполеона под Дрезденом – «последняя улыбка судьбы: с этой минуты начинается непрерывная цепь неслыханных, роковых случайностей». – «Мука моя была в том, что я предвидел исход,– вспоминает он. – Звезда моя бледнела, вожжи ускользали из рук, и я ничего не мог cделать». Все видит, слышит, знает и не может очнуться, как в летаргическом сне.
После победы под Дрезденом мог уничтожить всю прусско-русскую армию; уже гнался за нею, но вдруг заболел; думали, отравлен. Должен был вернуться в Дрезден; пролежал только день и потерял из-за него плоды всех побед. Стоит ему отвернуться, чтобы генералы и маршалы его терпели поражения: Блюхер разбивает французскую армию в Силезии; Бернадотт – в Пруссии; генерал Вандамм разбит в Чехии, под Кульмом. Восстает Вестфалия, восстает Бавария. Вюртембергский король предупреждает Наполеона, что вся Рейнская Конфедерация покинет его, и советует ему поскорее отступить за Майнц. Коалиция окружает его грозным полукольцом. Он отступает к Лейпцигу. Здесь настигают его Союзники, и он вынужден принять бой.
16 октября, первый день боя нерешителен; после шести отбитых атак неприятель оставляет французам только поле сражения.
17-го русская армия Беннигсена соединяется с австрийскою, – Шварценберга; северная, – Бернадотта, также вступает в боевую линию. Грозный полукруг смыкает оба конца в мертвую петлю. Наполеон просит перемирия; лучше бы не просил, – только обнажил свою слабость; Союзники даже не отвечают ему: завтра бой.
Бой начался в восемь часов утра; к трем пополудни, после третьей атаки Старой Гвардии, австрийская линия дрогнула – вот-вот побежит. Вдруг, в самом центре французской армии, произошло что-то такое странное, что люди сначала не могут понять, что это: целый двенадцатитысячный корпус Саксонской пехоты, а за ним и Вюртембергская конница, стремительно кидаются вперед, к неприятельской линии. Думали было,– атака. Нет, остановились, обернулись к французам и грянули в них, из их же орудий. «Подлые изменники!» – возмущается генерал Марбо, участник боя. Чем же «подлые»? Не захотели быть, по Наполеону-Робеспьеру, «всемирными»; захотели остаться немцами. Свои – к своим: маленький ртутный шарик слился с большим, – это не подлость, а физика. Плоть и кровь народов восстали на призрак всемирности, и призрак исчез.
Страшная пустота зазияла в центре французской армии, точно вырвали из нее сердце. Но только теснее сомкнулись ряды, и бой продолжался до ночи.
К ночи обе армии стояли на тех же позициях, как поутру. «Мы не потеряли ни пяди земли»,– вспоминает Марбо. Но французы почти окружены; у них сорок тысяч убитых и раненых; из двухсот двадцати тысяч снарядов осталось только шестнадцать тысяч,– на два часа. Император велит отступать.
