Не стреляйте в партизан… - страница 47
Это примеры из нынешнего Солигорского района Минской области.
Активно помогал партизанам протоиерей Косьма Раина из Пинского района. В условиях оккупации он продолжал говорить в молебнах «о стране нашей, властех и воинстве ея», укрывал раненых, собирал продукты для отрядов, отпевал погибших, расстрелянных, крестил детей.
Два его сына Петр и Павел были отважными партизанскими разведчиками, потом воевали на фронте, были награждены орденами и медалями, а после войны продолжили дело отца – стали священниками. Петр служил в храмах Беларуси, Подмосковья, в Александрии (Египет), в Сан-Франциско (США). А Павел руководил приходским советом в том же храме, где почивает прах его отца, и написал книжку «За веру и Отечество».
Военная судьба свела меня еще с одним прекрасным человеком – ксендзом Франтишеком Купшем. Он жил в деревне Челонец, недалеко от Хоростова, малой родины В.3. Коржа. Пользовался большим уважением у сельчан, много помогал им, в том числе и как человек, знающий медицину. Помогал и нам, партизанам. Мы в свою очередь тоже оберегали его и встречались только конспиративно.
Обращаться к ксендзу можно было только с личного разрешения Коржа. Осенью 1942 года такая потребность возникла у меня. Страшно разболелся зуб. А Купш знал и стоматологическое дело. Мы с ординарцем скрытно подъехали на конях к дому ксендза. Он сразу усадил меня в дантистское кресло, вскрыл больной зуб, заложил мышьяк. Впоследствии мне еще несколько раз приходилось просить помощи. Мы подружились.
Весной 1943 года во время гитлеровских карательных экспедиций Купш ушел к партизанам. В апреле меня вызвали на совещание, которое в штабе Минского партизанского соединения проводили К.Т. Мазуров и М.В. Зимянин. Там я рассказал не только о боевой и политической работе наших отрядов, но и о Франтишеке Купше.
Вскоре в расположение пинских партизан пришел М.В. Зимянин. Поинтересовался Купшем и посоветовал беречь его. А еще через некоторое время за Франтишеком Купшем из Москвы прилетел самолет. Из сообщений по радио мы узнали, что наш добрый знакомый выступал на втором Всеславянском съезде. Потом он бы л назначен главным капелланом первой дивизии имени Т.Костюшко в Войске Польском, которое было сформировано в СССР и воевало бок о бок с соединениями Красной Армии.
В августе 1944 года я шел по главной улице города Пинска. Навстречу – группа польских офицеров в конфедератках, во главе – полковник. Я не поверил своим глазам. Это был Франтишек Купш. Он сразу меня узнал. Мы обнялись. Вместе пообедали, вспомнили боевых товарищей, помянули погибших. А потом главный капеллан уехал в свою дивизию, которая отправлялась на фронт.
Партизанская война явила такие образцы героизма и самопожертвования, которые смело можно поставить в один ряд с подвигом Александра Матросова. Героический поступок совершил боец нашего соединения Шауло.
Группе партизан, в которой он состоял, было приказано провести диверсию на железной дороге. Поначалу все шло, как принято говорить, по плану. Незаметно подобрались к железнодорожному полотну, заложили под рельс мину. Но прошел эшелон, а мина не взорвалась. Тогда Шауло пополз к насыпи, чтобы проверить заряд. В это время из-за поворота показался другой эшелон. Опытный партизан понял, что он не успеет снова установить мину на путях. Но уходить в лес тоже не стал. На глазах товарищей он своими руками взорвал заряд перед самым паровозом. Военный эшелон пошел под откос.
Хочу добавить, что партизаны предпочитали не сдаваться в плен и не выдавать товарищей. Выходя из боя, мы обязательно старались вынести раненых и убитых. Ведь попавшему в руки немцев партизану грозили пытки и неизбежная мучительная смерть, а убитого полицаи могли опознать, после чего страшная кара обрушивалась на его родственников.
Взаимовыручка в наших рядах была обязательным правилом. Не случайно в Беларуси до сих пор жива поговорка: «Молчит, как партизан на допросе». Так что не стреляйте в партизан из XXI века. Нехорошо. Им и так досталось.
Мне после войны не раз приходилось беседовать с теми, кто прошел и партизанскими, и фронтовыми дорогами. И каждый раз слышал, что в партизанах было куда труднее. На фронте знаешь: враг там, на западе. Партизан должен ожидать его появления с любой стороны и в любой момент.
Чего больше всего боялись партизаны? Смерти? Нет. Я больше всего боялся ранения. Раненным можно попасть в плен. Потому, кроме автомата, всегда носил за поясом пистолет. Восемь патронов в обойме, девятый – в канале ствола. Все-таки на один выстрел больше. И в мозгу зарубка: последний патрон мой, живым не сдамся.
Мне даже во сне не могло прийти в голову, что попаду в руки врага. Воевал бы с фашистами еще десять тысяч дней, но не сдался бы. С этой мыслью жил и в 1941-м, и в 1944-м. Меня считали смелым. Видимо, потому, что всегда был впереди. Наш комиссар Никита Бондаровец как-то спросил меня:
– Почему ты все рвешься туда, где опаснее? Смерти ищешь?
И я честно ответил:
– Потому что я боюсь быть позади. Сзади не видно противника, не знаешь, как поступать.
Признаться, что было страшно, не так просто. А ведь было. Помню бой за райцентр Ленино. На рассвете проникли в гарнизон. Бесшумно сняли часовых. До вражеских казарм оставалось метров тридцать. Стояла тишина. Даже собаки не лаяли. Какая-то зловещая тишина. А внутри – прямо колотун.
И тут – ракета, первый выстрел, вперед! Полетели гранаты в окна казармы. Вся дрожь исчезла с первым выстрелом. И так не раз. Бой – привычная работа, подготовка к бою – привычное напряжение. Но я заметил, что погибали, как правило, те, кто откровенно боялся смерти. А в разведку ходить с несмелым человеком – одна мука. Посмотришь на напарника, который дрожит как осиновый лист, сам уверенность потерять можешь.
