НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - страница 379
- Хэ Хеххеее?
- Кэп гдето наверху.
Дальнейшая тирада не поддается описанию, но я легко понимаю, что речь идет о том, что пожарной команды у Ильяса в кармане нет. И за пазухой - тоже.
- В пределах видимости магазин. Машины опять же. Должны быть огнетушители - говорит Ремер.
Перевожу ответ Ильяса, который не в восторге от предложенного и требует, чтобы Ремер спустился к нему на помощь, а не сидел там, как горный орел. Ремер сообщает, что изза горящей внизу квартиры вылезти не лестницу невозможно и он сам отсиживается в квартире наверху. Не уверен, что ответную тираду надо переводить, но все же перевожу.
Капитан тут же отзывается:
- Не переживай так. Там в магазине справа стоял здоровенный огнетушитель на тележке с колесиками. Точно помню. Этот магазинчик поджигали пару раз, вот хозяин и разошелся. Я тебя прикрою туда и оттуда - заявляет капитан с верхотуры.
Я опять сомневаюсь, стоит ли переводить ответ нашего снайпера, но Ремер отвечает, что он на этот раз все понял, но не вполне согласен со сказанным в запале и раздражении. Но прикрывать все же будет, чисто на всякий случай.
- Ххоохх! - раздается из моей рации.
- Ох, чертей тебе струганных в ботинки! - злобно рычит на неловко повернувшегося салобона раненый.
- Земеля - наш морфа засек - перевожу я.
- Я слышу - отзывается из рации раненого Ремер - где морф, не вижу!
- Хайееху, ха хехе хеех!
- Скажи - наверху, на стене ползет!
Тут же доносится пальба - несколько одиночных, потом очередь.
- Хихех хахехху! - удовлетворенно заявляет снайпер.
- Пипец котенку! - уверенно перевожу.
- Это я понял - отзывается раненый.
Чем дальше, тем больше, мне это напоминает допрос умирающего албанца в старой, но прекрасной кинокомедии «Великолепный» с Бельмондо в главной роли. Тем более что мы все тут сидящие покашливаем всетаки.
Тимур ухитряется набрать воду из бачка в кепи. Луч фонарика показывает, что она бурая изза взбаламученной ржавчины. Пытаюсь протестовать, но раненый с видимым наслаждением длинными глотками высасывает всю это бурду.
- Слышь, медицина, не переживай, железо в организме полезно.
- Ага, типо штыка в заднице! - огрызаюсь в ответ.
- Не, медицина, штык в заднице - это передоз.
Рация опять оживает.
- Хиххеххай! Ыху! - выдает гдето рядом шляющийся снайпер.
- Прикрывай, иду - перевожу я.
- Идет, прикрывай! - повторяет лежащий на полу боец.
Начинают бахать одиночные сверху. Потом вроде сквозь треск огня слышу поблизости лязгающие щелчки - вот спорить готов, что это ПБ работает. Стрельба сверху заканчивается.
- Я пустой - говорит голос Ремера.
- Хоч хаехиххь! - отзывается Ильяс. Дышит тяжело, как загнанная лошадь.
- Слышу, понял. Не согласен, но все равно - пустой - отвечает капитан.
Спохватываюсь, начинаю суетиться, прошу Тимура дозарядить магазин к ТТ, себе расстегиваю кобуру, прикидываю, как тащить раненых - из прихожей уже доносится достаточно мощное шипение.
Потом голос Ильяса - и в рации и за дверью выдает дуэтом:
- Хыхо ха хыхоох!
Жар за открытой дверью такой, что сразу же начинает вонять паленой шерстью и волосы трещат. Чуть не ползком премся по расплавленному вонючему линолеуму, тот липнет к одежде и жжется. Раненого, с накрытым мокрой рыжей марлей лицом, сначала пытаемся тащить аккуратно, но потом просто волокем, абы как, тем более, что в узком и тесном коридоре приходится еще и огибать здоровенный красный баллон огнетушителя на колесиках. На лестнице вроде бы чуть похолоднее, но не намного. Раненый без сознания, не вышло у нас аккуратно его по коридору протащить, ну ладно, только оставить его одного нельзя - в дверь подъезда уже лезет зомби - толстая рыхлая неповоротливая тетка.
- Давай, держи дверь! Не забывай патроны подзаряжать! Я за вторым!
Тимур кивает, дескать, понял. Стреляет.
Ильяс уже откатился в прихожую.
Продолжает поливать струей ледяной углекислоты перед собой и очень похоже - собирается вон из квартиры. Но там - второй раненый. Снайпер весьма выразительно говорит о перспективах Молчуна, но я прошу обдать меня струей - холодом припекает не хуже, чем огнем и попластунски сигаю до сортира. Фонарик дохнет очень невовремя, теряю секунды, выдергивая свой брелок - и вижу, что зря корячился - раненый в ванне помер. На всякий случай проверяю, как положено, вижу, что да, все.
Подхватываю с пола забытый автомат эвакуированного, напяливаю на скурчавившиеся от жара волосы мокрую кепку с остатками жижи, которая тут же течет за шиворот, потом выдергиваю изпод сидящего в ванной куртку - и он, словно разбуженный этим, начинает ворочаться. Закидываю всякие мелочи в распахнутую сумку, не теряя обратившегося из вида, коекак прилаживаю на себя его полупустую разгрузку.
Ну, со связанными рукаминогами ему встать непросто будет, черт с ним, не мешает, куртку на голову и в жаровню. Я ощущаю себя почти курицей гриль - даже через ботинки печет, хотя Ильяс честно поливает и по мне шипящей белой струей.
- Умер!
- Хахахиий хе хуххаху!
- Все, все понял, долой отсюда!
С огромным облегчением закрываем дверь на площадку. Уфф!
- Теперь куда?
Молодой снова начинает стрелять. Волнуется, лепит по три патрона подряд.
Ильяс задумывается. Вблизи его физиономия выглядит жутковато - он успел осунуться за это время, глаза провалились, скулы вылезли, нос и губы разбиты и густо окровавлены, вспухли как у негра, рот страдальчески полуоткрыт, и я успеваю отметить, что двух передних нижних зубов и в помине нет, а верхние поломаны и из одного красной короткой ниточкой висит голый нерв…
