Филумана - страница 182
– Наших пращуров?
– Точно. Вас, господ. Эти повели себя еще более по-хамски. Парковых рабочих частично перебили. Оставшихся разогнали по темным углам. Антов вновь мобилизовали на работы по перекопке газонов. Правда, действовали они в рамках установленной экологии и, кроме порчи красот ландшафта, ничего принципиальным образом испоганить не смогли. Да, со временем и их энтузиазм по переделке парка в свинарник пошел на убыль. И все шло вроде бы к благополучному финалу и на этот раз, но тут в парк вломилась совсем уж оголтелая банда подростков-хулиганов. Не слишком, с точки зрения парковой экологии, разумных – в силу молодости лет и собственной необразованности.
– Ты имеешь в виду себя?
Я хотела сказать супругу: и тебя тоже! Но потом усовестилась. Он-то в чем виноват? Если бы не я – княжил бы себе в Кравенцах и горя не знал…
– Да, я. Вот эта бандитка и добила парк. Даже подкачку воды, которая для зелени была постоянно необходима, и ту выключила. И теперь местный суховей иссушает нежные листочки растений, заодно выветривая разум из мозгов всех, кто не спрятался. А злая местная псина спущена с цепи. И теперь, разливаясь вокруг белесым песочком, помогает исконной экологии восстановить статус-кво в исходном варианте – естественном для данной местности. Историческая справедливость торжествует!
– Да какая же это справедливость! – возмутился Яков. – Коли люди должны умереть?
– Высшая. Или, наоборот, местная. К человечеству равнодушнае. Так что у людей, как ни крути, один выход – очистить помещение. То есть бежать куда глаза глядят.
– Да ведь некуда ж бежать, Натальюшка! – взмолился Михаил! – Мы ведь проверили сегодня!
– Все равно ничего другого предложить не могу. За море, может? За морем житье не худо… Вдруг твоя Камазина и по воде ходить умеет? А не умеет – по дну пройдет! Если уж по дну пустохляби ходила, то морские волны – это для нее, должно быть, совсем пустяк! Но есть ли что за морем? Или ваш остров – на пчанете единственный? А если и есть – что там делается? Не то же ли, что и здесь? Проверить, конечно, не помешает…
– Эй, эй! – забеспокоился Яков. – Вы уедете за море, а всех остальных бросите помирать тут?
– Да, неудобно получается, – согласилась я, – Тем более что нам-то как раз и нечего бояться возврата нечеловеческой экологии. По крайней мере, в одночасье она нас не схрумкает…
– Вот уж попала ты к нам, – пригреб меня к себе Михаил с той ласковостью, которую позволяла теснота кабинки, – Бедная девочка… Даже обратно уйти не можешь…
Это неожиданное сочувствие расстроило меня до слез.
– Ага, бедная! – всхлипнула я. – Разворошила вам тут все, а потом – обратно, в дыру? Через забор да домой? Вот если бы могла с собой и всех увести – тогда еще можно думать и голову ломать… Слушай, а у нас же князь Зиновий дыры в пространстве вроде видит! Надо бы его мобилизовать – вдруг углядит такую дыру, через которую мы все, включая антов, могли бы драпануть?
– Попросить его, конечно, можно. Только, родная, времени ведь нет… Как раз у антов его и нет…
– А одну дыру он уже и нашел…
– Это в пещерах под Киршагским кремлем? Не добраться нам туда, знаешь ведь, солнышко. И потом – куда она вела? В пустохлябь.
– Нет, он еще одну мне показывал. Только до нее тоже не добраться – она в небе. И тоже над пустохлябью. Вернее, над тем местом, где всегда была пустохлябь…
– И где теперь гора Вулкан?
– Ой! А нельзя ли по склону вулкана к ней приблизиться? Хоть посмотреть – куда там она ведет?
– Ничего вы и не придумали… – вздохнул Яков. – Только время зря теряли.
– Это ты его с нами терял? – возмутился Михаил. – Ты же все равно без дела сидел, когда мы вошли.
– А теперь придумал дело. Буду искать лыцаров и приказывать им, чтоб ухаживали за своими актами. Поили, кормили. Анты за ними ухаживали – теперь время долг отдавать!
– Так и будут тебе благородные лыцары каких-то поганых антов с ложечки кормить! – засомневался Михаил.
– Прикажу! – дернулся Яков.
– А как ты через скафандр до них докричишься – Яков помолчал, раздумывая. Потом решительно полез Ж. выходу. – Что-нибудь соображу!
* * *
Одной из отвратительных черт новой экологии была полная разъединенность людей. Даже сохранивших разум и волю. Особенно тех, кто сохранил разум и волю.
Князя Зиновия удалось найти только к концу следующего дня. Михаил почти насильно заволок его в кабину Камаза и решительно спросил: – Где дыра?
После чего мне пришлось долго объяснять Зиновию, чего от него хотят.
Наконец все друг друга поняли и поехали смотреть.
Надо сказать, что вулкан, образовавшийся на месте Кир-шаговой пустохляби, побушевав в течение одного дня, в дальнейшем повел себя вполне миролюбиво. Из него больше ничего не лилось и не вылетало. Теперь о страшном извержении напоминали только медленно остывавшие, курящиеся натеки лавы да вонь планетарных газов, вынесенных из глубин на поверхность.
Михаил подрулил к бывшему берегу Киршаговой пустохляби.
Хотя, конечно, берег ее отодвинулся очень далеко. Да и не берег, а край того тонкого песчаного слоя, что покрывал огромные пространства и продолжал свою экспансию.
Сама же Киршагова котловина сохранилась почти нетронутой. Если, конечно, не считать вулканической горы, выросшей в ее центре. Но и эта гора оказалась на удивление компактным и почти аккуратным конусом. Основание конуса скрывалось в песке, уровень которого уже понизился на несколько метров, но оставался еще достаточно высоким.
Михаил высунулся из кабины, огляделся, затем его голова вновь показалась под сводами камазовской пещерки.
