Панголин. Запретная книга(СИ) - страница 54
- Я Грэм. Панголин. Помнишь меня? - он подошел к самой решетке. - Эй!..
Муталюд молча просунул кусок хлеба, ломоть мяса и кувшин с водой. Развернулся и направился к выходу.
- Стой! Подожди! Скажи мне, кто ты? Я знаю тебя?
Но волколак молча вышел.
Грэм громко выругался, но тут же спохватился и пробормотал:
- Прости Господи.
Через несколько часов вошла Вергина в сопровождении волколака. Она долго осматривала всех пленников, делая заметки в книге, а муталюд гонял длинной палкой мутантов по камерам. Те рычали и хватали дубину кто зубами, кто когтями, а кто жвалами: процедура не нравилась ни кому. Волколак же проявлял спокойствие и самообладание, не в пример старухе – она возбужденно визжала и ругалась, а иногда выхватывала палку и сама колотила извивающихся мутантов.
- Тебя тоже расшевелить? - Вергина, тяжело дыша, добралась до панголина и рассмеялась. - Нет, для тебя у меня есть другое средство.
Она достала тряпку и, побрызгав снотворным, сунула сквозь решетку. Грэм подошел и вдохнул едкий запах.
- Приятных снов, - улыбнулась старуха и повернулась к муталюду. - Волчек, этого и этого, - она ткнула в клетки с мелкими мутантами. - Отдай псу, пусть поест.
Голос старухи улетал все дальше и дальше. Потолок закружился, и темнота накрыла непроницаемым покрывалом.
Очнулся панголин уже привязанный к кровати в лаборатории. Поднял тяжелую голову и осмотрелся: уродец вместе с хозяйкой работал возле большого стола.
Грэм откашлялся.
- Ты начинаешь привыкать к сон-траве: мало спишь, - заключила, не оборачиваясь, Вергина.
Грэм промолчал. Он пристально сверлил взглядом уродца. Тот никак не реагировал: либо он передумал, либо ждет своего часа.
- Чего молчишь, панголин?
- Я не знаю, что говорить.
- Ааа… Вы, верующие, боитесь самостоятельно действовать. Из вас получаются хорошие слуги, такие как Волчек. Вы рабы! Рабы законов, придуманных людьми.
- Ты не права. Законы – это путь к богу, а бог – есть любовь…
- Бог – есть Власть!.. Да, у тебя и верующих, вроде тебя, ее нет, но у правящих священников она поистине велика! Они и есть боги! Они в праве просто убить тебя, замучить до смерти, изгнать из твоего дома, завладев им. Для них ты дойная корова, которую, когда она перестает давать молоко, пускают на мясо.
Грэм сжал зубы: «Ведьма проклятая! Прислужница сатаны! Миронос покарает тебя за все грехи! Гореть тебе в аду!»
- Но в тебе, панголин, есть что-то еще. Ты раб, смотрящий за горизонт. Мне это нравится, - Вергина обернулась и пристально посмотрела.
Грэм выдержал тяжелый взгляд: «Боже, дай мне силы идти путями твоими».
Старуха погрузилась в работу. Гибор, насколько мог быстро помогал, поднося и подавая разноцветные баночки. Хозяйка осматривала их и расставляла в ряд, что-то записывала в книгу, а часть отставляла в сторону. На другом краю стола дожидались своего часа большие банки с насекомыми. Вергина не смотрела ни на панголина, ни на уродца. Полностью уйдя в работу, она довольно насвистывала и что-то напевала, замолкая только тогда, когда требовалось пинком или угрозами ускорить помощника. Гибор только напрягался и замирал после каждого удара – стерпев приступ боли, он покорно продолжал работать.
Вскоре уродец закончил свои дела и, взяв приготовленную старухой большую бутыль, пополз к стеллажам, но на полпути оставил ее и развернулся к панголину.
Костлявая рука вытянулась – в пальцах блеснул металл – и легла на замок. Грэму передалась ее дрожь, напряжение и боль. Сердце бешено заколотилось. В груди вспыхнул огонь. Глаза впились в спину старухи. Невыносимо долго тянулись секунды. Ужасно громко скрежетал ключ. Наконец он нашел замочную скважину и задребезжал в сердцевине…
- Гибор!– скомандовала старуха.
Панголин вздрогнул – на лице высыпал пот. Уродец, не прекращая ковырять замок, зашаркал на месте. Грэм понял: мутант решил идти до конца. И это единственный и последний шанс на спасение.
Щелчок! – железная колодка ослабла, и холодная шершавая рука вдавила ключ в ладонь.
Это все! Он сделал свое дело, дальше «сам!»
Грэм освободил руку и судорожно вцепился в застежку ремня на груди, не сводя глаз со старухи – она не подозревая ни о чем, продолжала работать.
Застежка поддалась, и панголин сел. Ноги были связанны таким же ремнем, и он быстро отстегнулся. Оставалась только левая рука, скованная замком. И тут все тело прошиб холодный озноб, словно его окатили ледяной водой. Пальцы онемели, чуть не выронив заветный ключ: прямо на него смотрела старуха – глаза горели злобой и ненавистью! Она бросилась к кровати, в руке – желтый платок в зеленый горошек.
Два шага отделяли ее от цели, когда панголин еще царапал ключом по металлу в поисках замочной скважины. Откуда-то снизу, белесой молнией, вылетела рука уродца и вцепилась в ногу старухи. Она, споткнулась и полетела в подножие кровати. Грэм вывернулся и неистово замолотить пятками по седой голове – серыми брызгами разлетелись в разные стороны волосы от града ударов, но хозяйка быстро собралась и рывком встала. Послышался смачный «шмяк» - нога панголина угодила точно в челюсть. Старуха крякнула и обмякла, звонко стукнувшись головой о край деревянной кровати.
Уродец пополз к ней, изо всех сил стараясь поскорее ухватить ненавистную мучительницу за бледную шею – тонкая длинная рука бежала по полу как паук-сенокосец, подбираясь к своей жертве.
Старуха открыла глаза и пнула носком ботинка в болезненное тело головастика – рука скрючилась, как отравленное насекомое. Хозяйка змеей подползла к изголовью кровати. Вскочила, будто пружина и обрушила тряпку на то место, где была голова панголина – рука звонко стукнулась о деревянные доски. Грэм уже стоял у нее за спиной. Хлесткий быстрый удар в бугристый подбородок и безжизненное тело перевалилось через кровать. Панголин поднял платок и с удовольствием сунул в лицо старухе. Она вздрогнула, поморщилась и засопела.
