Пост-Москва (СИ) - страница 76
— Это моя вина, профессор, — он выглядел убитым и подавленным.
— Перестаньте, Фидель! — Сергей Сергеевич раздосадовано махнул рукой. — Тут нет ничьей вины. А ля герр комм а ля герр. Сейчас не время оплакивать павших бойцов, нужно спасать тех, кого ещё можно спасти. Например, вашу подругу.
— Что нам делать конкретно, профессор?
— Дайте я лучше поговорю с Утёнком. Он биолог и легко справится с лабораторной работой по оживлению и лечению девочки.
— Но я не хирург, профессор! Даже не врач, — Утёнок был обескуражен. — У меня нет даже диплома…
— Сейчас это уже не так важно, мой мальчик. Всё, что вам нужно, — найти операционную, взять оттуда переносной хирургический комплекс и закачать в него свежее программное обеспечение, которое я вам сброшу, если, конечно, наши провайдеры тут не подохнут окончательно. Вы справитесь, ничего не бойтесь. Если потребуются органы для пересадки, вы найдёте их в банке органов в лаборатории. Поверьте, там есть всё, что нужно. Главное, не паникуйте и не выходите из сети. Фидель, — позвал он.
— Да, профессор, я тут.
— Вы знаете, где сейчас ваш штаб?
— Да. Наш штаб теперь тут.
— Правильно.
— Вы мне хотите что-то сказать? Чего я пока не понимаю?
— Можно и так сказать. Операция «Рокировка» закончилась полным успехом. Теперь Офелия в центре, враги заглотили наживку, а вы на её месте в лаборатории. И будем надеяться, все останутся живы и здоровы.
Фидель кивнул, за его спиной в стеклянном кубе плавала молодая девушка в синей жидкости, и он надеялся, как на последнюю милость, что она не мертва.
7
Две боевые машины пиндосов выехали на площадь и развернули башни в сторону позиций гражданской самообороны. Из громкоговорителя донёсся голос с сильным акцентом:
— Гражданскому населению немедленно сдать оружие! Кто не сдаст, будет наказан. Миротворческие силы имеют право открывать огонь без предупреждения. Повторяю, немедленно сдайте оружие!
Брэд чертыхнулся:
— Млядь, аж уши заложило! Заебали.
Потом не торопясь взял огнемёт объёмного действия, тщательно прицелился и выстрелил в окрашенный в цвета смакдональдса броневик. Тот вспыхнул мгновенно. Второй резво газанул и скрылся в прилегающем к площади переулке, паля в небо, как в копеечку.
— Ну, всё, поехали, — сказал Иван и запустил турбину бронемашины. Брэд кивнул, как бы соглашаясь с необходимостью покинуть позицию, которую они отстаивали такой высокой ценой, но внутренне не желая отступать, залез в машину через заднюю дверь для десантирования пехоты на ходу и закрыл за собой люк. Все остальные уже были внутри: Иван сидел на месте механика-водителя, на месте командира была Даша, в десантном отделении расположились Эдвард с Брэдом и единственный оставшийся с ними самокатчик, их главарь, которого все называли почему-то Кузей.
Не успели они пересечь площадь, как их бывшие позиции были залиты пылающим напалмом. Глядя в монитор заднего вида на клубящийся жирный дым с языками адского пламени, Брэд пробормотал:
— Кое-кто нам ещё ответит за этот прощальный салют. Федералы охренели.
— Федералы тут мы, — неожиданно заявляет Эдвард-Руки-Ножницы. — Мы — за русских, а они — за смакдональдс.
Ивану приходит СМСка, он просит Дашу прочитать её вслух. Даша берёт телефон Ивана, несколько секунд смотрит на экран, потом говорит громко:
— Тут только одно слово: «УДАЧИ!»
Бронированная боевая машина пехоты летит по пустынным улицам под вой турбины. Борьба продолжается.
8
Гаст-старик выглядел старым и усталым, он и был по меркам гастов старым — срок их жизни обычно не превышал пяти лет, из которых он уже прожил почти шесть. Шаркающей походкой он сворачивает во двор жилого дома, чтобы отдохнуть где-нибудь, на какой-нибудь скамейке.
Двор как будто вымер. Большинство окон выбиты. Землю покрывает слой мусора.
Он находит деревянную лавочку возле одного из подъездов и садится. Руки он сложил на коленях, голова опустилась на грудь, как будто он дремлет.
Чужой город, чужая страна. Как он оказался здесь? Где осталась его родина?
Вдруг раздаются гортанные крики, и несколько молодых гастов вытаскивают из подъезда маленькую девочку, лет одиннадцати-двенадцати. Девочка плачет, гасты смеются. Маленькая белокурая девочка с огромными глазами.
— Ай, Наташа-Наташа, — заливается один из шайки, кто чуть постарше остальных. — Ти буишь наша!
Остальные радостно хохочут.
Старик поднимает голову и говорит им:
— Эй! Ты будешь быть человек. Вы будете быть людьми.
Тот, что постарше, ухмыляется и кивает на старика-гаста одному из своих корешей, тот достаёт нож с кривым клинком и делает шаг к старику.
Две тени появились точно ниоткуда. Невозможно рассмотреть их в подробностях — они слишком быстры и безжалостны. Невозможно уследить за ними взглядом — они как будто всегда за пределами взгляда.
Девочка, потеряв дар речи, стоит среди обрубков тел и конечностей, а потом, зажмурившись, наощупь, уходит со двора.
Старик-гаст опускает голову на грудь и, кажется, дремлет.
9
Гражданская самооборона терпит одну неудачу за другой. Город охвачен паникой, люди парализованы страхом. Отдельные жилые кварталы объявляют себя суверенной территорией. Некоторые отделения полиции встают на сторону жителей и отказываются подчиняться приказам из федерального центра. Тут и там строятся баррикады и ведутся бои за объекты местного значения, за торговые комплексы, за больницы, даже за дорожные развязки. Город погружается в хаос, но в Москва-Сити царит апатия и безволие, когда люди перестают замечать ежедневные подрывы гаст-шахидов на улицах, бронетехнику на подступах к Кремлю, повальные обыски и ночные аресты. Тюрьмы переполнены, импровизированные концлагеря не могут вместить всех задержанных, а суды отказываются рассматривать административные дела, поскольку очередь даже на заседания по тяжким преступлениям растянулась на много лет вперёд.
