Десант в настоящее - страница 104
- Я тебя тоже кормил. Так что квиты...
- А почему нет боли?
- Шок, - чувствую, как он пожимает плечами. - Но ты не беспокойся. Когда придёт время, я помогу тебе.
- Помоги сейчас, - прошу я. - Неужели так плохо?
- Хуже ещё не было, - отвечает он.
- Маша?
- Она передавала тебе спасибо, Отто. Она тебя любила.
- А спасибо за что?
- За ласку. Ты не сможешь понять холод её одиночества. Но ты впустил её себе в душу, и она немного согрелась.
Горечь. Ядовитая, жгучая. Выжигает в груди пустоту.
И опять всё не так. И мрак. И зубы в крошку, в песок. И что-то душное, дурное сжимает липкими пальцами сердце.
- Но это уже всё, Василий? Здесь всё закончится?
Молчит мой Василий. Я слышу его дыхание. Всего минуту назад прерывистое, задыхающееся. А сейчас ровное и мощное, кузнечными мехами направляющее воздух в раскалённую топку его широкой груди. Это моя боль даёт ему силу, это моя горечь кормит его жизнь.
- Я сдаюсь, Господи. Прими душу мою. Здесь и сейчас. Устал я. От всего устал. От Твоего мира, от Тебя, от себя самого. Молю Тебя. Если есть в Тебе хоть капля сострадания, хоть капля человечного, прекрати муки мои. Может, с ними прекратятся и муки дорогих мне людей.
- О ком это ты, Отто? - справляется Василий. - Никого не осталось. Ты один.
- Вот и покончим с этим.
- Нет, - голос его непреклонен. - Сперва откроем дверь. А там видно будет.
- Так ты из-за этого меня из свалки вытащил? Маша не могла тебе помочь открыть эту проклятую дверь, а я мог. Поэтому ты её оставил, а меня вытащил. Правильно?
- Не совсем так, Отто, - медленно, будто колеблясь, говорит он. - Но, в целом, верно.
- А я-то к твоей человечности взываю... - мой голос дрожит от ненависти. - Я тебе нужен просто как инструмент... ветошь, которой после работы вытирают руки и отбрасывают прочь. Чтоб не лезла на глаза, не отравляла воздух...
- Ты очень впечатлителен...
- Зато тебе на всё наплевать!
- Верно, - соглашается Василий. - Здесь ты прав на все сто! Как эта штука работает? Что тут крутить?
- Оставь меня, ничего тебе не скажу.
- Не дури, Отто. У нас сделка. Ты помогаешь мне, а я даю ещё один шанс твоей никчемной цивилизации.
- Никаких сделок! Пусть всё будет так, как есть. Ничего мне не надо.
- И тем пяти миллиардам покойников тоже ничего не надо?- его голос тих и спокоен. Будто читает прошлогоднюю газету с давно забытыми, никому ненужными новостями. - Давай, Отто, скажи, что твои амбиции и переживания для тебя значат больше, чем жизнь и смерть твоей расы.
Я молчу.
- Я тебе не нравлюсь? Что ж, я от вас тоже не в восторге...
Слышу, как он поднимается, ходит между распорками буровой установки, что-то бормочет себе под нос. Только сейчас обращаю внимание, что размеренный грохот в дверь стих. Правильно, её не выломать.
Сейф!
А самый главный в этом мире специалист по сейфам как раз внутри оказался. Так что открывать некому.
По-моему, неплохой анекдот.
- Чем же мы тебе так не понравились, Василий?
- Ленью. От колеса до фабрики все изобретения посвящены одной проблеме: меньше усилий - больше еды. Будто в ней одной всё дело.
- Так ведь приказано "хлеб трудом добывать"!
- Ещё было условие: "в поте лица своего". А вы? Чем бы ни заниматься, лишь бы ничего не делать. Выдумали цивилизацию, в которой каждый может спрятаться за спиной соседа, и крайних нет. Стандартные вещи, одежда, пища. Стандартная мораль, нравственность, законы. Наконец, стандартные судьбы и души. Унифицированная совесть. Приведенная к общему знаменателю Истина. Вы сыты, но лишили смысла свою жизнь.
- А ты бы хотел, чтобы мы умирали от голода?
- Я бы хотел, чтобы вы больше думали, чем ели!
Странный оборот. В русском языке я такого ещё не слышал. "Mehrdenken, wenigersichemahren", так что ли?
- Давай, решай, - неожиданно говорит Василий. - Ты прав, мне плевать. Ты говоришь "нет", и я ухожу. Один раз я уже так сделал. Мне спешить некуда. Подожду ещё сотню-другую тысяч лет. Может, ваши преемники будут поумнее вас. Выдумают что-нибудь более эффективное, чем сопливый супермен Отто Пельтц, которого хлебом не корми, дай погрустить над утраченными возможностями...
- Ящик с дорнами на втором этаже, - говорю я. - Справа от левой двери.
- Так-то лучше...
Слышу, как он поднимается наверх.
- Только не спеши, перед тем, как вставить жало в патрон, нужно снять противовес. Я объясню...
Я чувствую запах дыма. Молодцы, быстро сообразили.
Я бы и сам так поступил. Горит дверь...
Y (Кто там, в глубине нас?)
- А как по мне, то аналогия полная, - возражает Василий. - Близость копии к оригиналу определялась памятью. Если пакет воспоминаний копии совершенен, то копия отождествляет себя с оригиналом. Как ты.
- Ну и что?
Отто давно уже заблудился в лабиринтах его рассуждений. Настойчивость Василия в попытках что-то объяснить, растолковать, была непонятна: дверь они открыли. Куда-то там прошли. Теперь, вот, на чём-то сидят. И разговаривают.
Отто хотелось говорить совсем о другом. Как Василий собирается выполнить свои обязательства, например.
- А то, что общение с мортанами восстановило мне память настолько, что я отождествляю себя с оригиналом, одним из строителей этого мира.
- Очень интересно.
- Опять ехидничаешь? - осуждающе заметил Василий. - А ведь к тебе это имеет самое прямое отношение.
- Вот как?
- Представь себе! Ты ведь тоже с ними общался.
- Ничего у меня не восстановилось. Ничего не помню, кроме того, что я Отто Пельтц, и ты мне обещал...
