Лерка, Лера, Лерочка - страница 208

Родители Бориса пришли сказать, что ванна готова, пришлось идти и Борису, купать сына, Борюсик ни за что его не отпускал. В ванной он испугался, что его кладут в такой большой таз, но потом разыгрался, расплескался и обрызгал всех, кто был, Светлану Павловну, Леру и Бориса. Там, Джек не разрешал тратить много воды, поэтому, мылись в тазике, сильно экономя. В море не купались, времени не было, только туда и обратно, иначе будут вопросы. Тут раздолье, лей, сколько хочешь и Борюсик этим пользовался во всю. Только выкупали Борюсика, раздался звонок в дверь. Приехал сам генерал с полковником, начальником отдела, большим букетом цветов, огромным тортом, коробкой шоколада и бутылкой вина. Чай, поставленный Светланой Павловной, оказался очень кстати. Отметили возвращение. Лера вывела его на кухню, благо Борюсик снова уснул, после теплой ванны и этим отпустил ее, и очень кратко рассказала ему свои подозрения. Получила приказ, срочно писать отчет, сдать лично ему или начальнику отдела, в отряд не соваться. Завтра будут врачи, осмотрят ее и Борюсика. Если нужна машина, то вызывать из управления.

Когда генерал с полковником уехали, Лера приняла душ, легла к Борису и тут же уснула. Борюсика положили рядом, в кресло кровать, обложив подушками, чтобы не упал во сне.

Дома.

Прогулки в мороз не прошли даром для Леры и врачи, приехавшие по просьбе начальника управления, оказались кстати. Утром температура была под сорок. Сделали укол, вроде отпустило, но к вечеру снова набралось. Борюсик сей участи миновал, укутывание хоть во что, горячее молоко и горячая ванна, сделали свое дело, и он чувствовал себя нормально, если не считать его удивления по поводу повышенного внимания к своей персоне. Там, в Африке, кроме мамы и еще пары собак Джека, он ни кому был не нужен, а тут и дед и бабушка, просто следили за ним, не отходя ни на шаг. Его это удивляло и радовало. За неделю, пока Лера болела, он к ним привык и научился говорить деда и баба по-русски, маму и папу, по-прежнему, звал на английском. Светлана Павловна постоянно спрашивала у Леры, как же с ним объясняться, английский она не знала совсем, только немецкий, в школе и институте ее именно немецкому учили. Мало по малу, Борюсик начал понимать русский, произнося смесь, непонятную ни кому, один слог русский, второй английский. С переименованием свыкся, стал из Брюсика Борюсиком, а потом и Боренькой и Бориской.

Через неделю, под пристальным вниманием врачей из военно-медицинской академии, Лера пошла на поправку. Съездила к ним и вставила спиральку, понимая, нельзя больше мужа мучить, видит око, а зуб неймет, так нельзя, жена должна мужу по жизни, да и сама здорово соскучилась. В следующую ночь, она спровоцировала Бориса, и он бедный, проспал на работу и пошел с большой неохотой, с трудом оторвавшись от жены. Но с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье они вставали к обеду, перекусить и шли обратно. Борюсик, привыкший уже к деду с бабушкой, не докучал им, и они насыщались друг другом, как могли. Через день, после приезда Леры, из Москвы, на поезде приехал куратор операции, там снег так и не прекращался, были закрыты все аэропорты, и вернул Лере паспорт и удостоверение офицера. Лера бегло взглянула на них и задала вполне резонный вопрос, где документы на ребенка. Подполковник открыл рот, он мужик и этот вопрос упустил, обещал исправиться и через день перезвонил, передав, что оформление поручено подполковнику Каштанову, новому командиру отряда. Опять этот Каштанов, подумала Лера. Борис покатал ее на новой машине. Форд, отличная, и в меру компактная машина с хорошим движком. Лера тоже села прокатиться, но Борис ее быстро выгнал, такие режимы, на которых она прокатилась, явно не годились для обычного авто, а заносы на льду, с разворотом на месте и ручным тормозом, совсем противопоказаны. Борис, конечно, отдал должное ее мастерству, но все же, сказал, это личное, ее беречь надо, а как в цирке или на гонках, надо на других ездить. Съездили они и на Лерину квартиру, она забрала оттуда все, что могло пригодиться, форму парадную и полевую, гражданскую одежду. В старые джинсы она не влезла, Борюсик сделал свое дело, бедра стали по шире, ноги по полнее и грудь немного увеличилась, все как говорил врач, пришлось ехать и покупать новые, рубашки и куртки были в обтяжку, она в них влезала, и они теперь, подчеркивали женственность ее фигуры.

Все шло отлично. Через месяц она сдала отчет, писала дома и ей ни кто не мешал. Жила по расписанию, ранний подъем, легкий завтрак, тренировка на спортплощадке у дома, подъем Борюсика, завтрак, прогулка с ним и продолжение тренировки, душ, обед, отчет. После обеда, с Борюсиком уже занимались баба с дедом. Все понимали, отчет, штука очень важная и ей не мешали.

Когда сдавала отчет генералу, не забыла съязвить

-Товарищ генерал, разрешите спросить?

-Спрашивай, Валерия, имеешь право.

-Я не пойму, жила я эти два года или нет?

-Почему, такой вопрос, конечно жила.

-А по зарплатной карточке не заметно, ни боевых, ни обычных, даже декретных нет, если бы не муж, жрать не на что, из квартиры, уже давно бы выгнали за долги, хуже бомжихи, за два года зарплаты ноль рублей, ноль копеек, интересно, чем это я все время занималась. Перед родителями мужа стыдно, два года где-то шлялась, а теперь свалилась на их шею, голая, босая, с ребенком и оба жрать хотим, что мне им сказать?

-Решим, не волнуйся.

Генерал не хотел снова звонить Каштанову, да и понимал, бесполезно, надо ехать в Москву и решать там, его штучки, но перед Валерией, только что вылезшей из пекла, позориться не хотел, тут и самому стыдно. Плюс наградные документы и повышение звания, как положено, но без Каштанова, может не пройти, а он не подпишет. Все решить можно только в Москве.