Царь без царства - страница 109
– Да. Нужно посмотреть, что там внутри. Негоже оставлять под боком неизвестное, да еще так близко к лагерю.
Видя, что посланница готова спорить, он заверил:
– Только загляну во двор и осмотрюсь. Я не отойду дальше ста шагов. Если что, кричи – я услышу. А еще лучше спи.
То был приказ, которому она не могла сопротивляться. Незадолго до полудня ей стало совсем плохо: мысли у Зено путались, а веки сами собой слипались. Она честно вышла из укрытия и смотрела в проем ворот, следя за воином. Тот и впрямь ничего не делал: только вошел во двор и осматривался, переступая туда-сюда.
В конце концов, наблюдение наскучило посланнице, и она вернулась в укрытие, к теплому камню и пушистым шкурам.
Проснулась она в густых сумерках, несколько звонов спустя, и долго не могла понять, где она и что с ней. Зено выбралась из-под шкуры и отошла в сторонку по своим надобностям, когда вдруг сообразила: Азрая нет. И он давно должен был вернуться.
Жерди, которые Аз заострил перед уходом, лежали там, где их бросил воин. Нетронутые сумки. Он начал разбирать припасы: что съесть сейчас, а что подождет. Еда осталась разложенной на тряпице.
«Аз приходил и снова ушел!» – так убеждала себя посланница. Например, поохотиться. Вот-вот вернется. Но вещи на своих местах говорили обратное. В низинах собирался сизый туман. Храм на возвышении, их лагерь, разбитая старая дорога, вдоль которой выстроились каменные львы, – все превратилось в остров посреди океана.
Какая охота в такую хмарь?
Зено выждала не меньше полузвона. Костер давно потух, и сил разжигать его не осталось. Она сидела у тлеющих углей, обхватив плечи, дрожа и всматриваясь в туман. Тот вздымался все выше: сперва обволок дальнего льва, затем выбоину… ждать в подступающей тьме было жутко, и вскоре Зено поняла, что долго она не выдержит.
Посланница встала, окинув взглядом стоянку. Что взять? За ползвона сумерки стали почти непроглядной тьмой, Зено свою руку и ту различала с трудом. На ощупь она отыскала в сумках два ножа из арсенала воина и подумала: Аз брал с собой настоящий меч, но много ли это помогло? Посланница нахмурилась. От таких мыслей одни только страхи! Зено прогнала их подальше.
В ночи храм оказался совсем старым. Дряхлым. Теперь, когда солнце больше не подчеркивало величественную черноту, она заметила громады осыпей там, где стена обвалилась, провалы, дыры и вывороченную плитку за воротами. «Думай, думай, думай!» – твердила себе Зено. Что она собралась сделать? Что теперь вообще делать? Быть может, закричать, как Аз и говорил?
Туман издевательски колыхался почти на подступах к лагерю. Он проглотил уже половину львов, и, глядя в бледную мглу, Зено раздумала подавать голос.
Она покрепче сжала рукоять ножа и прошла в ворота.
Здесь не было полной тьмы. Луна как раз выглянула из-за туч, ее сияние выблескивало в гладком черном камне. Под ногами мерцали вздыбившиеся плиты. Тут и там покачивались вымахавшие по колено сорняки.
Зено оглянулась. Не совершает ли она глупость? Если Аз зашел в храм и пропал, что толку идти по его стопам? А что толку сидеть под стенами? Быть может, он угодил в яму и не может выбраться. Как книжник в истории травницы. Может, осыпь снесла воина в подземный чертог и ему нужна помощь.
«У Аза была веревка», – напомнила она себе.
Туман окутал храм со всех сторон. Мгла двигалась по ту сторону стен, в ней как будто струились потоки и течения.
Медленно, шаг за шагом Зено пересекала двор. Ей чудилось, что в воздухе дрожат отголоски звуков: тихо-тихо, словно ветер приносит издалека. Плеск волн и звяканье систра. Пруд, который они видели с холмов, был неподвижен и отражал луну, точно серебряное зеркало. Ни одна волна не всколыхнула его поверхность.
Посланница заозиралась. Ничего. Может, и вовсе показалось.
Поначалу Зено вглядывалась во мрак до рези в глазах. Но смотреть было не на что: темнота и пятна лунного света. Отблески, как на черном стекле. Они больше сбивали с толку, чем помогали. Наконец она сообразила, что аллеи, поваленные колоннады и дороги статуй образуют лучи и концентрические круги. На пересечениях высились стелы, а иногда павильоны, и Зено живо представила, сколько предстоит обойти. Или Азрай прошел бы сразу к дверям? Черные пилоны поднимались за старыми деревьями, словно глыбы базальта.
«Владыки, какая же я дура! – Посланница выругалась. – Если я хочу помочь, нужно повременить до утра. Так я подверну ногу или куда-нибудь свалюсь в темноте». И посох… нужен посох ощупывать дорогу. Она соберется до рассвета, и с первыми лучами будет здесь.
А если он ждет, в ловушке или подземелье? Может, со сломанной ногой? «Придется подождать еще немного», – решила Зено.
Идти назад было легче. Просто гора с плеч. К ночи похолодало, посланница заметила, что дыхание оборачивается паром. Вот тебе и середина лета! На языке держался сухой горький вкус каменной пыли.
А потом дыхание вовсе застыло в груди, а сердце заколотилось часто-часто. Ворот не стало. Там, где выгибалась крутая арка, теперь тянулась глухая стена. Квадратная башня вместо ворот. Башне не было дела, чего ждала Зено: она вздымалась утесом, темная, огромная и неприступная. На самом верху пророс кустарник – наверное, ветер занес семена, и его костистые ветви чернели на фоне неба.
Посланница медленно обернулась.
Все так же тянулись к звездам обелиски. Так же темнело нагромождение крыш. Храм стоял в центре сходящихся линий, тихий и неподвижный. И только колесо двора совершило оборот.
Вот так.
Спицы колеса.
