Каратила - страница 107
— Ты чего такой потерянный? Поругались, что ли? — спросил он друга, молча смотревшего перед собой в одну точку. — Эй, ты слышишь меня? Да что случилось, в конце концов?
— Зара попала в аварию и сейчас лежит в травматологии, — выдавил из себя Егор.
— А что с ней?
— Да я так толком и не понял. Трубку сняла ее младшая сестра Эльвира. Она только и успела сказать, что Зара попала в автомобильную аварию и сейчас лежит с сотрясением мозга в грозненской больнице. Потом она бросила трубку. Наверное, вошел отец или кто-нибудь из братьев. А что там на самом деле, я и не знаю.
— Да, хреново дело.
— Уж куда хреновей. Завтра поеду в Грозный и узнаю все на месте.
Марик посмотрел на Егора как на сумасшедшего.
— Ты что, совсем умом тронулся? Как ты туда поедешь? Ведь после войны с ингушами в ту сторону из Осетии никто не ездит. На границе постоянно пропадают люди. Потом их продают за выкуп или заставляют работать как рабов. Бывает, что и головы отрезают, а потом подбрасывают сюда, чтобы нас запугать.
— Марик, мне надо ехать, я по-другому просто не могу. Что они мне сделают? Я же русский, а не осетин. Они же не узнают, что я участвовал в тех событиях, так что проскочу как-нибудь.
— То-то оттуда сейчас все русские бегут. Егор, не пори горячку. Хочешь, я позвоню Алине, она поговорит с родственниками Зары и узнает, как там она. Тебе соваться в Грозный никак нельзя. Даже если ты проскочишь Ингушетию, то тебя в Чечне могут принять за шпиона и поставить к стенке. Сам же знаешь, как накалилась обстановка после объявления Дудаевым независимости Ичкерии. Со дня на день может начаться война.
— Да ладно, не сгущай краски. Туда каждый день рейсовые автобусы ходят через Беслан. Завтра с утра сяду и через пару часов буду в Грозном. Там заскочу в больницу, быстро проведаю Зару и сразу обратно. Увидишь, завтра вечером я уже буду дома.
— Да на этих автобусах только одни чеченцы, ингуши, да еще, может быть, дагестанцы шастают в Россию и обратно. Больше никто в здравом уме на ту сторону не ездит.
— Марик, я же не маленький. Не отговаривай меня. Как я решил, так сделаю, — Егор упрямо мотнул головой.
На следующее утро Егор сел в Беслане на рейсовый 'Икарус', следовавший из Ставрополя в Грозный. Раньше автобусы на Грозный еждневно ходили и из Владикавказа, но после короткой прошлогодней войны всякое регулярное транспортное сообщение с той стороной прекратилось. В салоне было довольно много людей, и все сидячие места были заняты. Егор встал рядом с выходом, взявшись за стальной поручень, двери закрылись, автобус тронулся с места и начал плавно набирать ход.
Когда через десяток километров автобус уже скакал по 'лежачим полицейским', положенным перед российским блокпостом на границе с Ингушетией, у него сжалось сердце в тоскливом предчувствии. Егор видел, как их провожали взглядом солдаты в касках и бронежилетах, смотревшие на красный 'Икарус' из-за бетонных блоков, змейкой перегораживающих дорогу. Упрямо тряхнув головой, Егор отогнал от себя дурные мысли и стал следить за деревьями, мелькающими в окне.
В первый раз их остановили в Назрани. Какие-то вооруженные люди одетые в камуфляж без знаков различия вошли в салон и потребовали, чтобы все пассажиры вышли из автобуса. На улице два человека в камуфляже стали поверять у них документы, остальные вооруженные люди недружелюбно поглядывали на притихших пассажиров.
У Егора, в паспорте которого была отметка о владикавказской прописке, засосало под ложечкой. Не подавая вида, он отошел в сторонку и подсел к нескольким молодым ингушам из их автобуса. У Егора до войны было несколько приятелей-ингушей, он знал несколько фраз на их языке. Сидя с парнями на лавочке, он увидел, как вооруженные люди вывели из толпы пассажиров троих мужчин и повели их куда-то в сторону. Мужчины пытались протестовать, но конвоиры грубо подталкивали их прикладами автоматов, пока все они не скрылись за углом. Проверка документов, наконец, добралась до ингушей, сидящих на лавочке, но те что-то сказали проверяющим, и они, развернувшись, потопали обратно. Пассажиры медленно стали возвращаться в салон, но троих мужчин, которых увели за угол, среди них уже не было.
Рейсовый автобус тронулся с места, оставив первый контрольный пункт позади. Егор встал рядом с теми самыми ингушами, которые послужили ему прикрытием в Назрани. Они весело о чем-то переговаривались, потом один из них достал из спортивной сумки несколько банок пива и стал раздавать своим товарищам. Кто-то толкнул в бок Егора, стоявшего с закрытыми глазами. Он открыл глаза и увидел, что один из ингушей дружелюбно протягивает ему банку с пивом. Егор улыбнулся, взял банку и по-ингушски поблагодарил парня. Он терпеть не мог пива, но на этот раз немедленно открыл банку и стал медленно прихлебывать горчащий пенный напиток.
Автобус останавливали для проверки еще несколько раз. Каждый раз вооруженные люди в камуфляже без знаков различия уводили в неизвестном направлении кого-то из пассажиров. Егору охранной грамотой служила компания молодых ингушей, безмятежно разговаривавших на своем языке. Увидев своих, проверяющие ни разу не спрашивали у них документы, сосредотачиваясь на других пассажирах.
Через три часа такой дороги нервы у Егора уже были на пределе. Наконец они подъехали к грозненскому автовокзалу, и Егор быстренько выскочил из автобуса.
Грозный образца 1993 года представлял собой не лучшее зрелище. Егор раньше уже несколько раз бывал в этом городе, и ему было с чем сравнивать то, что он увидел сейчас.
