Лоринг - страница 120

Слушая этого несчастного, я мог лишь уповать на то, что меня постигнет иная участь. В клетке я умирал, медленно, мучительно. А между долгим сроком и петлей для меня нет никакой разницы.

Я стал искать выход. На мне все еще была моя одежда. С пальто срезали пуговицы — их можно было неплохо продать, отобрали шнурки моих ботинок, чтобы я ненароком не удавился собственными усилиями, изъяли из брюк ремень. Первым делом осмотрел каблуки. Гвозди, которыми они были подбиты, слишком малы для отмычки. Я расплел кусок рукава на нитки, пытался оторвать подошву, проверял на прочность манжеты пальто. Но ничто не могло мне помочь вырваться из камеры. Боб смотрел на мои попытки с жалостью и праздным любопытством. Впервые за шесть лет ему выпал повод развлечь себя интересным зрелищем.

Все мои старания были тщетны, и каждая неудача сопровождалась покашливанием Боба, которое заменяло ему и смех, и плач. В один момент я подумал, что заткнуть его хочу сильнее, чем освободиться.

Через трое суток сменилась охрана. Это снова были те самые подонки, издевающиеся над бесправными заключенными. Я сидел на койке и слушал их смешки, пока они разносили похлебку. Когда черед дошел до меня, охранник с редкими усиками обнажил желтые кривые зубы в ухмылке:

— Сегодня кто-то повисит на славу!

Мое горло сжалось. Снова пережить страх и агонию? Надеюсь, эти мерзавцы получат по заслугам.

Было ближе к полудню, когда вдруг послышался лязг двери, и с лестницы донеслись шаги и голоса.

— Возмутительно! Я же узнавал у коменданта: тридцать человек! Он обещал мне тридцать человек из осужденных на пожизненное заключение.

— По бумагам так и есть, господин Энтони.

— По бумагам! А на деле я вижу двенадцать! Остальные — ходячие мертвецы. Если они и понадобятся мне в шахте, то только чтобы завалить их телами вход!

Я медленно подошел к решетке и прижался к ней лицом, пытаясь рассмотреть идущего. Если слух не подвел меня, то в темницу спустился сквайр Энтони, председатель Ложи Консерваторов. Неважно, что его привело. Мое сердце забилось вдвое чаще, в голове носилась лишь одна мысль: этот человек может вытащить меня отсюда.

— Но здесь находятся преступники в ожидании суда, господин Энтони, — лебезил один из стражников, сопровождая щегольски разодетого богача. Даже в мою дальнюю камеру повеяло духами и мылом. — У меня могут быть неприятности.

— Не прикидывайтесь, Гаррисон! Вам не впервой решать любого рода неприятности. Мне нужно восемнадцать человек, и здесь я их найду. Или вам напомнить, что я состою в совете, курирующем темницу, и от меня напрямую зависит ваше жалованье?

Ответ был очевиден, поэтому не прозвучал. Отбивая каблуками шаг, Энтони прогуливался по проходу мимо камер, рассматривая притихших заключенных, точно управляющий, что подбирает индюков перед пиром.

— Этот… и еще вот этот, да, со шрамом. Еще вот этих двое.

Я ждал. Сейчас он дойдет до меня, и тогда появится шанс на свободу. Но что ему сказать? Как объяснить, какого черта я делаю в тюрьме?

— Достаточно, пожалуй, — заявил Энтони, не дойдя с десяток шагов до меня. — Всех этих оформляй, вечером за ними приедет мой человек.

— Но, господин Энтони…

— Я неясно выразился?

— Вполне ясно.

Стражник, придерживая фуражку, побежал к лестнице. Энтони развернулся и последовал в обратном направлении. Он уходил, и моя надежда таяла с каждым его шагом.

— Повезло, — прокряхтел Боб из сумрака недр своей камеры. — Прозябать в шахтах? Пфф!

— Сквайр Энтони! — заорал я.

В темноте блеснули глаза Боба. Он удивленно глядел на меня.

— Сквайр Энтони!!!

Тот обернулся, в некотором недоумении посмотрел на череду решеток, не замечая меня. Тогда я махнул рукой между прутьями.

— А ну, молчать! — прикрикнул побагровевший стражник.

— Кто это там? — вальяжно спросил председатель консерваторов.

— Один из заключенных.

— Но он меня знает.

— Я же сам называл вас по имени.

Сквайр Энтони нехотя двинулся в мою сторону, остановился так, чтобы видеть меня, но не делать лишнего шага к сближению. Несколько секунд он с прищуром всматривался в мое лицо, пытаясь вспомнить, и уже почти бросил эту затею, когда я подсказал:

— Лоринг, сквайр. Специалист по картинам.

— Ах, да! — он удивился и как-то даже растерялся. — Лоринг… вот оно как. Что вы здесь делаете?

— Сижу, господин, — ответил я, разводя руками. — Меня осудили по ошибке.

— Как и всех, — криво усмехнулся тот.

— В самом деле, поверьте!

Подбежавший стражник обжег меня взглядом. Если мне не удастся вырваться, следующее повешение не закончится помилованием.

— Как у вас очутился этот человек? — требовательно спросил Энтони.

— По бумагам — он вор, ожидает суда, — отчеканил тот.

— Вор? — теперь парламентер смотрел на меня.

— Я же говорю, ошибка, — не унимался я. — Вы помните, какова моя работа. Конкуренты подставили.

— И Вилсон не оказал вам поддержки? — Энтони не стал ждать ответа, кивнул своим мыслям, — как это типично для него: отвернуться от тех, кого вчера считал друзьями.

— Сквайр Энтони, прошу вас о помощи, — вжавшись в решетку, продолжал я. — Не сегодня, так завтра меня вздернут за преступление, которого я не совершал. Взываю к вашему милосердию!

— До суда вы можете ни о чем не печалиться, а на Рождество вас помилуют. Я подам протекцию Ее Величеству, — с этими словами он хотел уходить, но я крикнул: