Опасная тихоня - страница 69
- Майя!
В следующее мгновение Майя - а это действительно была она - резко выбросила вперед руку, сжимающую бутылку, и в нашу сторону полетели брызги какой-то жидкости с резким неприятным запахом.
- Майя, Майя! - продолжала я орать дурным голосом, с ужасом наблюдая, как пола моего безумно красного пальто начинает чернеть и дымиться буквально на глазах...
...Дальше события развивались очень быстро, но в моей памяти они почему-то остались как бы в замедленном воспроизведении. В общем, я все еще стою, ору и тупо пялюсь на странные метаморфозы, происходящие с моим комиссарским пальто. Все это, как вы понимаете, происходит одновременно. В двух шагах от меня, прикрыв лицо руками, так что сквозь пальцы видны только его совершенно бешеные и остановившиеся от ужаса глаза, замер Пашков. Откуда-то сбоку выворачивается Викинг и бросается к Майе, выбивает из ее рук бутылку из-под кетчупа, из которой продолжает вытекать пенистая жидкость, толкает Майю в плечо, и она падает навзничь прямо на широкую асфальтовую площадку у входа в Дом железнодорожника... Все расступаются, кто-то кричит: "Милиция, милиция!", а Викинг бьет Майю тупым носком своего громадного ботинка на толстой подошве. Он делает это с профессиональной точностью, целясь под ребра, а она лежит с запрокинутой головой, веки опущены, а на лице ни тени страдания...
Я подбегаю к Викингу, до боли вцепляюсь пальцами в рукав его кожаной куртки и воплю что есть мочи:
- Ты.., сволочь, садист.., не бей ее! Викинг продолжает пинать Майю, не обращая на меня внимания, а я бессильно болтаюсь на его рукаве. В какой-то момент он просто отмахивается от меня, как от назойливой мухи, и я отлетаю в сторону, ударяюсь затылком обо что-то твердое и немного шершавое и вырубаюсь...
Глава 22
- Похоже, сейчас она откроет глаза. Я догадалась, что тот, кто это сказал, находится рядом со мной, однако его слова пробивались ко мне словно сквозь толстый слой ваты. Открыв глаза, я увидела озабоченное лицо молодого белобрысого парня в кургузом полушубке поверх халата, который можно было считать белым только номинально. Значит, они все-таки вызвали "Скорую". Еще в самой непосредственной близости я увидела насупившегося аналитика. А сама я сидела в вестибюле Дома железнодорожника на белом пластмассовом стуле, какие пользуются неизменной популярностью у владельцев летних кафе.
- Ну, как вы себя чувствуете? - участливо справился белобрысый медик.
Как я себя чувствую, как я себя чувствую... Приблизительно так же, как я чувствовала себя шесть лет назад, когда скоропостижно скончалась моя мать. Тогда тоже приехала медицинская бригада, констатировала факт смерти, а меня зачем-то накачала транквилизаторами, хотя я ни в чем таком не нуждалась. Так вот, после тех уколов у меня было ощущение, будто я дорогой сервиз, тщательно упакованный в коробку, для пущей надежности набитую опилками. В общем, кантуй не кантуй, даже не зазвенит. Нечто подобное я испытывала и сейчас.
- Голова не кружится, не тошнит? - продолжал допытываться белобрысый.
Я промолчала, только молча ощупала саднящий затылок, потом перевела взгляд на свое пальто. Это было зрелище не для слабонервных: левая пола представляла собой зияющую обугленную по краям прореху, сквозь которую каждый мог наблюдать мои ноги в черных колготках, испещренных дырами разных размеров, от микроскопических до громадных. И едва я пошевелилась, от дыр во все стороны пошли стрелки. Как лучи от солнца.
- Что это? - тупо спросила я.
- Это кислотой проело, - пояснил аналитик, - хорошо еще, что у вас пальто длинное, гм-гм, было длинное, а то могли бы быть очень серьезные ожоги.
Кислота, кислота... Соображала я не очень хорошо. Откуда взялась кислота? Значит, у Майи в бутылке из-под кетчупа была кислота?
- Где она? - Я уставилась на аналитика тяжелым взглядом.
- Кто она? - не сразу понял аналитик. Впрочем, очень даже может статься, он только притворялся, что не понял. - А, эта ненормальная... - Он повернулся к стеклянной стене вестибюля. - Да вон ее увозят.
Я предприняла попытку взглянуть в том же направлении, что было не так уж просто, и увидела, как санитары загружают носилки с чьим-то телом в машину "Скорой помощи".
- Она.., она жива? - Неожиданно обнаружилось, что голова у меня и в самом деле кружится. Насчет тошноты пока ничего определенного сказать не могу.
- Кажется, жива, - не очень уверенно ответил аналитик.
Я вспомнила, как безжалостно Викинг колошматил Майю, и скрипнула зубами.
- Вам плохо? - кинулся ко мне белобрысый медик. - Что, голова кружится?
И тут появился Викинг, легкий на помине, чтоб ему... Наклонился надо мной и поинтересовался:
- Ну, как дела?
Я брезгливо отодвинулась:
- Спешу вас разочаровать, как вы ни старались, мозги у меня не выскочили.
Тонкие губы Викинга скривились:
- Я же не нарочно, это же случайно вышло...
- Ботинками? Случайно? - прошипела я, отворачиваясь.
- Ты про эту идиотку, что ли? - Викинг впервые "тыкал", обращаясь ко мне. - А что, было бы лучше, если бы она кислотой кому-нибудь в лицо плеснула? Тебе, например? Без глаз бы осталась, дура!
Ну и хамло! Я сузила глаза и поймала "в фокус" гладкую физиономию этого садиста, словно в прицел. Аналитик тем временем тихо увещевал распоясавшегося пашковского костолома.
- Спокойно, спокойно, - бубнил он, - не исключено, что у нее сотрясение.
- А чего она, - огрызался Викинг, совсем как какой-нибудь базарный качок со стриженым затылком. - Хорошо, что кислота была в бутылке, а не в банке. Так только на ноги попало, а могло и в лицо. Это же настоящее покушение!
