Прокурор - страница 140
- Здравствуйте, - сказал он, внимательно разглядывая незнакомого дядю. - А вам кого?
- Здорово, - ответил инспектор. - Мария Максимовна дома?
- Баба Марья болеет...
- Саня, кто пришел? - послышалось из глубины квартиры.
- К тебе...
Мальчик впустил Коршунова в прихожую, молча поставил перед ним домашние тапочки. И только потом повел в комнату.
В кресле сидела старая женщина. Коротко подстриженные волосы ее были совершенно белые. Одна нога, обвязанная теплым платком, покоилась на табуреточке.
Юрий Александрович поздоровался. И спросил:
- Вы Мария Максимовна Урбанович?
- Она самая, - кивнула старушка.
- Ну что ж, будем знакомы.
Коршунов представился, показал удостоверение.
Сложен и труден был путь сюда, в украинский город, в поисках родственницы Боржанского. Юрию Александровичу прямо не верилось, что перед ним, наконец, двоюродная сестра Германа Васильевича.
- Что-нибудь стряслось с Павликом? - с тревогой обратилась она к инспектору.
Коршунов не знал, кто такой Павлик, но решил успокоить Урбанович.
- Я к вам по другому поводу... Можно сказать, дела давно минувших дней...
И, чтобы расположить к себе Марию Максимовну, стал расспрашивать о ее болезни. Урбанович сказала, что страдает артритом - отложением солей. До недавнего времени крепилась, кое-как двигалась, а теперь хворь одолела совсем, шагу ступить не может от боли. Хорошо, внучек заботливый, и лекарство подаст, и дойти до кухни поможет.
А внучек примостился рядом и во все уши слушал, о чем говорят взрослые.
- Ну-ка, Саня, помоги мне, - обратился к мальчику старший лейтенант. - Освободи, пожалуйста, столик.
Мальчик мигом убрал с журнального столика газеты, книги и вместе с инспектором пододвинул его к креслу, где сидела бабушка.
Юрий Александрович вынул из кармана пакет, достал из него десятка полтора фотографий и разложил перед женщиной. На снимках были изображены мужчины различных возрастов. Этими фото Коршунов разжился в местном отделе внутренних дел (фотографии держали для проведения опознаний). Среди них были два фото Боржанского, теперешнего и в юности.
- Мария Максимовна, посмотрите, пожалуйста, внимательно. Знаете кого-нибудь?
Старушка надела очки, стала перебирать фотографии.
- Господи! - воскликнула она, дойдя до снимка из музея боевой славы. - Герка... Откуда у вас?
- Узнали? - не ответил на ее вопрос Коршунов.
- Как не узнать? Братец. Двоюродный.
В голосе Урбанович прозвучала не то насмешка, не то какая-то обида, что несколько удивило старшего лейтенанта.
- Больше никого не знаете? - спросил инспектор.
Мария Максимовна снова пересмотрела фотографии.
- Нет, - решительно сказала она.
И сколько Коршунов как бы невзначай ни подсовывал ей снимок главного художника, где тот был запечатлен с бородой, усами и неизменной трубкой, Урбанович так его и не признала.
- Хорошо. - Юрий Александрович убрал фотографии. - Теперь расскажите, пожалуйста, о Германе.
- А что рассказывать, - вздохнула Мария Максимовна. - Где он живет, чем занимается, не знаю.
- Как же так? - удивленно воскликнул инспектор. - Он же ваш брат! Вместе росли, в войну одно горе мыкали...
- Это точно, - согласно кивнула Урбанович, - мыкали. И что из этого? У него своя жизнь, у меня - своя. Давно разошлись наши пути-дорожки...
Инспектор был несколько обескуражен. Он не мог понять, почему старуха не очень охотно говорит о своем брате. И решил начать издалека.
- Вы были в деревне, когда он совершил геройский поступок, за который получил орден?
- Была, - сказала Урбанович. - Только что особенного в его поступке? Не он единственный рисковал в то лихое время жизнью... У нас в соседней деревне старушка двух фашистов на тот свет отправила...
- Как так? - заинтересовался Коршунов.
- А очень просто. Поселились у нее офицер с денщиком. А она им с жареными грибами поганки скормила. Через три дня оба и преставились... Старушку ту полицаи чуть насмерть не запороли. Ей почему-то орден не дали...
- Когда вы видели Германа в последний раз? - спросил Юрий Александрович.
- В сорок седьмом году. Думала, что погиб, а он... - она махнула рукой и замолчала.
- Погиб? - удивился инспектор.
- Ну да! Когда они поехали за лесом...
- Расскажите об этом подробнее, - попросил инспектор.
- Уж столько лет прошло, а спокойно говорить не могу. - Мария Максимовна вытерла повлажневшие глаза. - Вы простите меня, старую...
- Понимаю, понимаю, - мягко ответил Юрий Александрович.
- Значит, дело было в сорок седьмом году, - начала Урбанович. - Сами небось помните то время. Голодуха. В деревнях, что под немцами были, одни печные трубы на пепелищах. А жить где-то надо. Стройматериалов нема. И рабочих рук не хватало... Ну и послали из нашего колхоза бригаду за лесом. На север. Сами они должны были валить, сами сплавлять по реке до железнодорожной станции. А в той бригаде, считайте, одни женщины. Из мужиков - только Герман и Олесь...
- Олесь - это кто? - спросил старший лейтенант.
- Мой родной брат. Они с Германом одногодки. Обоим еще и семнадцати не было. Пацаны, можно сказать... Германа сделали бригадиром. Конечно, наденет орден - солидно! И уважение...
- Извините, что перебиваю. Где это было? - уточнил Коршунов.
- Где-то на Печоре. В леспромхозе. Туда надо было добираться недели две... Отправились наши весной, а управились, считайте, к зиме. Снег уж первый выдал... Стали сплавлять плоты по реке. Своим ходом... Саня, обратилась старушка к внуку, - принеси, милок, мою сумку. Ту, коричневую...
Мальчику явно хотелось услышать весь рассказ бабушки, но он безропотно пошел выполнять ее просьбу. А Мария Максимовна продолжала:
