Волшебный город - страница 32
Гребцы стараются из последних сил, но казацкие струги нагоняют, и уже молодые казаки забрасывают железные кошки на челны Варсонофьева, чтобы подтянуться к ним бортами.
Аким со своими подручными обнажает сабли, рубит веревки, но летят новые и новые крючья, и скоро казаки Разина перебираются на купеческие челны…
Охрана Варсонофьева рубится вполсилы, как будто номер отбывает – ведь не с басурманами, не с нехристями какими и не с царевыми людьми бьются, а со своими братьями, казаками…
Через несколько минут все кончено.
Один только Аким, верный слову, лежит на дне струга зарубленный. Остальные казаки, сложив сабли, виновато поглядывают на Варсонофьева – мол, не обессудь, хозяин, их ведь куда больше…
Разин, широко, уверенно шагая по гулкой палубе струга, оглядывает добычу, развязывает тюки с парчой и шелком, открывает сундуки с дорогим оружием и посудой, довольно присвистывает, поворачивается к первому есаулу Ивану Черноярцу:
– Гляди-ка, Ванята, какого хорошего зверя завалили! Распорядись там, чтобы никого из казаков, кто в погоне был, не обошли. Ну и себя не обидь, тут всем хватит!
Сам подходит к Варсонофьеву, глядит мрачно, с усмешкой:
– Ну что, купчина, много наторговал?
– Ох, много! – вздыхает Тит. – Да только не будет мне с той торговли проку…
– Отчего же? – усмехается Степан Тимофеевич. – Большой прок тебе будет: я тебе за твой дорогой товар отдам жизнь твою купеческую. Бери, не торгуйся: дороже тебе никто не даст!
Тут на глаза ему попадается жмущийся к ногам купца ребенок лет пяти в золоченом халате, с сафьяновым мешком на коленях.
– А это что за малец? – в глазах Разина блеснуло любопытство. – Никак царевича киргизского в полон везешь?
– Зачем в полон! – проворчал Тит. – В пустыне я его нашел. Караван в песчаную бурю попал, один этот мальчонка уцелел.
– Во как! – то ли удивился атаман, то ли развеселился. – Ну, малец, а что это у тебя в котомке?
Рванул на себя мешок, потянул завязки, открыл резной город – и обомлел.
Ничего вокруг себя не видел грозный атаман, не сводил глаз с дива дивного, с града резного. Словно шел по его узким улочкам, меж садов тенистых и дворцов разукрашенных, на самый верх холма, к храму чудесному…
И снизу, с палубы, пристально смотрел на Разина ребенок – пристально, упорно, безмятежно.
– Ты что, Тимофеич? – окликнул атамана Черноярец. – На наши струги идти надо…
– Царьград! – проговорил Разин, едва слыша своего есаула. – Истинный Царьград!
– Уходить надо, Тимофеич! – поторопил его есаул. – Дозорные кричат, будто появились корабли воеводы Прозоровского!
– Надо уходить! – вздохнул Степан Тимофеевич. – А Царьград этот я себе возьму, в счет своей законной добычи. Мне ведь, Ванята, тоже своя часть причитается…
Он сунул резной град обратно в мешок, закинул на плечо, шагнул к борту струга.
И ребенок в золоченом халате поднялся, подоткнул полы своего халата и засеменил вслед за атаманом.
– Ишь ты! – усмехнулся, заметив его, Разин. – Ровно собачонка! Ну ладно, малец, пойдем со мной, выращу из тебя настоящего казака! Гляжу, ты не из трусливых!
Казаки перегрузили к себе на челны товары Варсонофьева и поплыли по протокам среди камышей прочь от устья Волги, где поджидал их со своими стрельцами астраханский воевода Прозоровский. Спешили они к острову, возле которого дожидался их Сережка Кривой с десятью стругами. Соединившись, стали бы большой силой и смогли пойти на прорыв.
Быстро темнело.
На казацких стругах запалили огни, чтобы не заплутать в потемках. Плыли быстро, тихо переговариваясь.
Вдруг сбоку, со стороны берега, вынырнули из камышей большие темные челны, рванули наперерез.
– В море! – рявкнул Степан Тимофеевич. – Поднажмите, ребятушки, не дадимся воеводе!
Скрипели уключины, стонали от натуги гребцы, но все ближе подходили челны со стрельцами. С переднего челна грохнула пушка, ядро малость не долетело до казацкого струга.
– А ну, дед, повороти влево! – приказал Степан Тимофеевич своему рулевому, старому казаку по кличке Стырь, то есть «руль». – Пропусти остальных!
Стырь всем весом навалился на румпель, струг атамана, скрипя и кренясь набок, сошел с прямого пути, повернул влево. Мимо него пролетели остальные челны, казаки глядели удивленно, однако они знали, что Степан Тимофеевич ничего зря не делает.
А его струг, развернувшись, пошел навстречу челнам воеводы.
На переднем челне, среди стрелецких старшин, стоял полковник Кривошеин, которого Прозоровский послал вдогон за разинцами. Вглядываясь в темноту, полковник недоуменно проговорил:
– Что это он деет? Никак на нас идет?
– Вроде и правда на нас! – отозвался стрелецкий старшина Скрыпа. – Видать, совсем атаман ума лишился!
– А вот мы сейчас его! – азартно воскликнул Кривошеин. – Ребятушки, заряжай!
Ближние стрельцы засуетились, заряжая пищали, – снимали с перевязей-берендеек укладки для пороховых зарядов, засыпали порох на пороховые полки, заталкивали пули. Тем временем челн Разина подходил все ближе и ближе.
– Весла суши! – в запале крикнул полковник.
Гребцы подняли весла, челн замедлил ход, его развернуло, и в борт ткнулся шедший следом челн сотника Фуникова. Стрельцы попадали на палубу, кто-то полетел и за борт.
– Что творишь! – заорал в темноту Кривошеин.
Фуников ответил невразумительно, вроде – сам виноват.
