Синдром синей бороды - страница 127
— Остальные тоже были ревнивыми?
— Нет. Марина и Катерина были очень умными, тактичными женщинами. Но первая больше напоминала тень, чем человека. Ни своего мнения, ни желаний. Она напоминала мне куртку. Снял кинул на спинку дивана — лежит. Повесил на вешалку — висит. Появилась надобность — взял… Я совсем не помню ее, только свои ощущения. Катя была более яркой, хоть и любила темные вещи… Но ее интересовал лишь ее сын, она жила им, а я был как прикрытие от сторонних проблем, необходимость. Она слушала меня, а мне казалось, что не слышит, и смотрит, словно не на меня, а сквозь, через меня, через стену, на сына.
— Поэтому развелся и с ними?
— Я не раздвоился, нас разводили, — сказал, не скрывая печали. — Мои жены умерли, Лика. Все. Так или иначе, и смерти нелепые, глупые, по сути. Меня даже Синей бородой прозвали за это…
— Но разве ты виноват в их смерти? Кто мог так зло назвать тебя?
— Неважно. В чем-то они правы, я чувствовал себя именно литературным персонажем, одиозной личностью. Но остановиться не мог. Проходило какое-то время, и я опять женился, стремясь избавиться от одиночества, сбежать от себя, пустоты что буквально съедала меня. Я эгоистично заполнял пустоту в доме и не понимал, что нужно в первую очередь заполнить пустоту в душе, а она ничем кроме привязанности, искренних чувств, не заполняется… Наверно надо мной тяготел рок. Надеюсь, его время истекло.
— Конечно, у нас все будет хорошо, нас же двое и никакой рок не страшен! — заверила без доли сомнения. И крепко обняла мужа, словно прикрыла собой от бед…
Глава 18
Вечером Маша позвонила Катерине и напросилась пожить у нее неделю.
— А потом? — спросила та.
— Квартиру сниму или комнату, общежитие, в конце концов. Придумаю что-нибудь.
— Чтоб квартиру снять дез знаки нужны.
— Будут. Я колье Вадима продам.
— А может, лучше с родителями помиришься?
— Нет. Видеть их не хочу.
— А-а. Смертельная обида?
— Завтра расскажу, сама поймешь.
— Угу. Приходи, мне-то что? Мамуся против не будет. До завтра?
— Да. Спокойной ночи.
Маша убрала телефон в сумочку и принялась складывать вещи. Много ей не надо — только самое необходимое.
Утром, пока все спали, она ушла из квартиры, оставив родителям записку у зеркала в прихожей. Брату она позвонит, встретится и все расскажет. Он будет решать сам, а она уже все решила.
У подъезда ее ждал Вячеслав. Маша понятия не имела, что он делает в такую рань у ее дома, но не успела ни спросить, ни тем более прогнать. Парень выхватил из ее рук сумку и ответил на все возникшие вопросы, заодно решив и проблемы:
— Мне Катя звонила, сказала у тебя неприятности с родителями, и ты уходишь из дома. Но зачем тебе жить у Кати? У тебя есть я. Я люблю тебя, сама знаешь как сильно. Выходи за меня замуж? Я уже маму предупредил, она нас ждет и очень рада будет, если я приеду с тобой. Тебе будет хорошо у нас. Поживем — присмотришься, решишь… Не могу я без тебя Маш. Прости, что надоедаю, но сама подумай, зачем тебе к подруге ехать, жить у нее, если вот он я, и все что угодно для тебя сделаю. Поехали со мной?
Маша долго смотрела в сморщенное от мольбы лицо, бесхитростные глаза и, вдруг, усмехнулась — достойна ли ты большего, чем этот рыжий, глупый мальчишка? Но ведь любящий. Не это ли главное?
— Поехали, — кивнула сдаваясь. И невольно улыбнулась, увидев как осветилось радостью лицо Славы.
— Ты не пожалеешь, Машенька, вот увидишь! Я все для тебя, все что скажешь! — запричитал в восторге. Гордо вскинул сумку на плечо, помахал рукой стоящей невдалеке машине. — Мы сейчас к нам, позавтракаешь, освоишься и в институт, чтоб занятия не пропустить!
`Надо же, какой предусмотрительный да заботливый? - с трудом скрыла удивление девушка. И совсем иначе посмотрела на парня: а может правда, не стоит от добра, добра искать? Да и есть ли у нее выбор?
`Начинаю самостоятельную жизнь. Не ищите меня — знать я вас не хочу', - прочла Вероника. Постояла, подумала и, убрав записку в ящик стола, пошла готовить завтрак, будить Ярослава. Слишком много дел сегодня, чтоб еще на Машины эскапады внимание обращать.
Вернется, дрянная девчонка, куда денется? Без родительского обеспечения долго самостоятельно не проживет. Неделя, две и не просто придет — прибежит.
Егор встал поздно. Не спеша побрился, оделся, прошел на кухню, где Вероника во всю готовилась к встрече гостя: что-то варила, парила, шинковала овощи на салаты.
Греков подцепил вилкой оливу из открытой банки, бросил в рот.
— Чай налить? — спросила жена.
— Нет, мы по коньячку с Вадимом примем.
— До вечера далеко.
— А кто сказал, что вечером? Мы через час встречаемся. А к нам он завтра придет, так что зря стараешься.
Вероника развернулась к мужу: шутишь? И поняла, что нет. Бросила в сердцах половник в раковину:
— А раньше нельзя было предупредить, что передумал? Он о сегодняшнем дне говорил! Зачем я тогда готовлю?!
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами мужчина, кинул еще одну оливку в рот и пошел в прихожую, одеваться.
Вероника уперлась руками в стол и зажмурилась, пытаясь справиться с обуявшей ее злостью и на Егора и на Вадима, и на Машу. На всю свою чертову жизнь, что как аттракцион — колесо обозрения, стоит на месте и вроде крутиться, но неизменно возвращает посетителя в исходную точку…
Егор пришел чуть раньше и все же подумал, что опоздал.
За столиком, в кабинете, куда его учтиво проводил служащий, кроме Вадима сидел очень колоритный мужчина внушительной комплекции. Его спортивные брюки гармонировали с прической и лицом, но абсолютно не вязались с заведением Vip-класса, в котором была негласно принята иная форма одежды. Однако мужчина не просто сидел за столом, но и с аппетитом уплетал пельмени в горшочке, беседуя с Грековым на равных. Из чего Егору стало ясно, что браток хорошо знаком с Вадимом и присутствует на встрече не ради антуража. Но зачем?
