Три последних дня - страница 27
* * *
Наши дни. Москва. Таня Садовникова
Закладывать маму Валерочке Тане совсем не хотелось. Но только кто, кроме него, мог помочь?..
И на следующий же день по возвращении в Москву Татьяна направилась в гости к отчиму.
О том, что едет, предупредила его всего за час, потому обед ее ждал относительно скромный: отбивная с жареной картошкой и пышущие жаром, только что из духовки хачапури.
– Сплошной холестерин, – пригвоздила Татьяна.
– Но ведь вкусно! – простодушно улыбнулся отчим. – Тем более ты вернулась с вод. Желудок после процедур чувствует себя великолепно, легко перенесет любые излишества.
– Мой-то – да, – улыбнулась она. – А твой?
– А я по новой системе питания живу. На завтрак можно есть все, что хочется. На обед – все то же, но в меньших количествах…
– Ага. А после шести не есть вообще ничего, – с сомнением произнесла она. – Ты именно так и поступаешь.
Валерий Петрович покаянно развел руками:
– Я стараюсь. Не всегда, правда, получается…
И захлопотал: салфеточки, ее любимая корейская морковка в пиалушке, свежий, по струнке нарезанный хлеб…
Уютный. Улыбчивый. Заботливый Валерочка.
«Как мать могла его променять – на того?» – мелькнуло у Татьяны.
Да, Валерочка не богат. Тяжел на подъем. Не слишком презентабелен внешне. Зато надежен и умен – два важнейших качества для мужчины. Впрочем, мама никогда не разбиралась в бриллиантах – предпочитала яркую бижутерию.
Таня с удовольствием прикончила отбивную. Похвалила:
– С карловарскими диетами никакого сравнения. У нас в отеле был этот, как его… пятый стол.
– И ты ела? Кашки, паровые котлетки?
– Я пыталась. Примерно с тем же успехом, как ты соблюдаешь диету, – хихикнула девушка.
Многое нравилось Валерию Петровичу в его падчерице. В том числе – очаровательное чувство юмора, в общем-то, женщинам не свойственное. Да простят меня феминистки, мысленно оговорился он.
Сейчас, когда его друзья-мужчины кто сидел безвылазно по дачам, кто стал предпочитать живому общению интернетную возню, а кто, увы, переместился в области, недоступные для любых, даже сверхсовременных средств двусторонней связи, только и оставалась отдушина, что пообщаться с Танечкой. Знала бы она, насколько он теперь одинок, наверное, чаще бы приезжала. Впрочем, хорошо, что не знает. Иначе чувствовала бы себя обязанной. А потом, глядишь, начала бы отставником тяготиться. Нет, уж лучше пусть все остается, как есть. Пусть Танечка считает, что он по горло загружен своей консультационной работой в конторе, а также просмотром боевиков и чтением детективов, по которым он якобы пишет обзоры, за что ему якобы платят.
…Ходасевич расплылся в улыбке, предположил:
– А мама тебя, конечно, ругала за пренебрежение к собственному здоровью.
Но Таня, вместо того чтоб улыбнуться в ответ, сердито произнесла:
– Ох, мама! Да знал бы ты!..
– О чем? – Валера сразу подобрался, нахмурился.
Татьяна отодвинула тарелку и выложила, наконец, отчиму все, что знала про мамочкиного «принца», ее сумасшедшую любовь, тайный побег из «Империала».
Горячо закончила:
– Я понимаю, конечно: устоять мамуле было сложно! Европеец, богач! Тем более голову ей дурил конкретно: букеты, комплименты, лимузины, скрипач в ресторане ее любимые романсы исполнял. Но чтобы вот так срываться? Даже не предупредить, не сказать куда? Еще и телефон выключила!
Валерий Петрович откинулся на спинку стула, прикрыл глаза, опустил голову. Таня пыталась понять: задела ли его измена жены, пусть и бывшей? Но что прочтешь по лицу сотрудника спецслужб?
Только спросил:
– Когда она уехала?
– Позавчера, – с готовностью откликнулась Татьяна.
– Самолет, поезд, машина?
– Я пыталась узнать, – доложила падчерица. – Похоже, она улетела. Но не из Карловых Вар – из Праги. Я в службе такси выяснила – их именно в Прагу, в аэропорт, отвезли. Хотела проследить, куда дальше направились, не смогла. Авиакомпании такую информацию не дают, а полномочий у меня, как ты понимаешь, никаких нет. Могу только сказать: в тот день, после двух часов, улетало больше двадцати рейсов. В Берлин, Лондон, Милан, Женеву, Лос-Анджелес, Мельбурн, Токио… По всему миру, короче.
– А деньги у нее есть?
– Евро триста было, – отмахнулась Татьяна. – Она все пыталась то в ресторане за меня заплатить, то кофточку мне купить. Я не позволяла, конечно.
– А телефон у нее не отвечает или выключен?
– Выключен. Но я уже вытрясла из сотовиков ее баланс: больше тысячи рублей на счету. Для любого роуминга хватит.
Таня машинально хватанула полную вилку ядреной корейской морковки. Закашлялась. Раздосадованно закончила:
– Вот и думай: то ли в покое голубков оставить, то ли через Интерпол их искать.
– Интерпол-то здесь при чем? – хмыкнул отчим.
– Да при том! – отрезала Татьяна. – Мирослав, говорят, троих женщин уже угробил…
Отчим, конечно, заинтересовался. Попросил подробностей. Однако, когда Таня их выложила, разочарования своего скрыть не смог: «Слишком давняя, Танюшка, история. И раз уж его вины не доказали тогда, сейчас это тем более невозможно».
Хотя пообещал: возлюбленного Юлии Николаевны он, по своим каналам, проверит.
* * *
Наши дни. Москва. Валерий Петрович Ходасевич
Нет, бывшую жену Юлю полковник в отставке больше не любил. Совсем не любил.
Но почему же тогда и на сердце было тяжело, и желчь разлилась, и вдруг захотелось уесть, уязвить дуру-бабу?
Если он самому себе на эти вопросы не ответит – значит, грош цена ему как аналитику. Тоже мне, знаток человеческой психологии – свое собственное внутреннее состояние не может проанализировать! Поэтому пришлось задуматься: почему ему до крайности неприятно поведение бывшей жены, о котором поведала падчерица?
