Книга тайн - страница 92
— Я могу дать тебе сорок гульденов сейчас. Остальное — через несколько недель.
— А ты уверен? Когда я познакомлю тебя с тайнами этого ремесла, ты не сможешь выйти из нашего партнерства. Если у тебя есть сомнения, то лучше сейчас иди домой.
Ему нужно было подтверждение.
— Деньги будут использоваться только во благо предприятия?
— Конечно, — сказал я, уже подсчитывая, как наилучшим образом распределить эти деньги среди кредиторов. — И прибыли мы разделим в тех же пропорциях, что прежде.
— И если кто-либо из нас умрет до завершения предприятия, все вложения переходят к его наследникам?
Я внимательно посмотрел на него.
— Ты что — собираешься умирать?
— Нет. — У него снова начался приступ кашля. Он попытался сдержать его. Но лишь поперхнулся. — Но мне уже больше лет, чем было моему отцу, когда он умер. Жизнь коротка. Смерть идет за нами следом.
Я перекрестился.
— Тайна эта слишком серьезна, чтобы подвергать ее случайностям наследования. Если кто-то из нас умрет, то унесет ее в могилу.
Это взволновало его.
— А как быть с моей женой? Если я умру, то она должна получить что-то. Я, по-вашему, должен заложить ее вдовство?
— Торговец, который вкладывает деньги в путешествие, не может востребовать свой капитал, пока корабль находится в море. Все деньги, которые ты вложил, должны оставаться в собственности партнерства, пока предприятие не будет завершено.
Он вздохнул, его лицо посерело от этого поражения. Я похлопал Дритцена по плечу и попытался вдохнуть в него энтузиазм.
— Забудь этот разговор о смерти. Через два года ты будешь смеяться над тем, что сомневался во мне.
Я стоял у ворот, глядя, как он идет по дороге, грустный, изможденный человек. Неужели это я довел его до такого состояния? Заблудившись в лабиринте собственных схем и долгов, я уже не мог понять, кто я для него — благодетель или заклятый враг.
— Ну что — заглотил наживку?
Из сарая вышел Каспар. Рукава его были закатаны, а на ладони остался рубец от гравировального инструмента — требовались немалые усилия, чтобы вдавливать его в металл.
— Заплатит, заплатит.
— Тогда почему ты грустишь?
Каспар потрепал меня по щеке. Но после моего разговора с Дритценом я жаждал уединения и потому отвернулся.
— Да какая муха тебя укусила? Ты такой мрачный, словно несешь на своих плечах тяготы всего мира.
— Может быть, это груз того золота, которое я должен.
— Помнишь прежние времена? Тогда ты был гораздо интереснее. До того, как стал одержим золотом, ссудами и долгами. Ты был художником, а теперь сделался менялой.
— Деньги в такой же мере часть этого искусства, как свинец, чернила или медь, — отрезал я. — И то, что я делаю, оправдано размахом предприятия. Ты хочешь создать вещь, обладающую редкой и необыкновенной красотой, — и никто не сделает это лучше тебя. Ну а в моем ремесле красота обусловлена его масштабом. Капля воды — ничто, но река — величественна. А океан неизмерим.
— А ты когда-нибудь видел каплю воды? Когда она висит на ветке солнечным утром, в ней отражается весь мир — он растягивается, когда ветка колышется, и неизвестно, то ли удержится, то ли упадет и исчезнет в земле. Она прекрасна.
— Если бы я мог сделать эту работу без денег и раздать ее плоды бесплатно, я бы так и поступил. Но ты сам видел, как одни расходы влекут за собой другие, а конца еще не видно.
— Красота либо есть, либо ее нет. — Мы с Каспаром не слышали друг друга. — Если ты напечатаешь одну индульгенцию или отольешь одно зеркало, то будешь иметь индульгенцию или зеркало. И не имеет значения, единственные ли они в своем роде или существуют еще тысячи таких же.
— А как насчет золота? Тысяча гульденов красивее одной монетки?
— Для тебя — да.
Два месяца спустя Андреас Дритцен умер.
LIII
Страсбург
Отель предоставлял бесплатный доступ в Интернет из номера. Ник десять минут пролежал на кровати, глядя на сетевую розетку в стене и, словно святой, борясь с искушением. Пробыв неделю в офлайне, он чувствовал себя так, будто потерял конечность. Ему до смерти хотелось войти в Сеть. Но люди, которые преследовали его, казалось, обладали чуть ли не телепатической способностью отслеживать его движения. Мог ли он позволить себе такой риск?
В общем оглушающем гомоне Интернета присутствие Ника было бы едва слышимым шепотком. К тому же он знал кое-какие приемы. Мучимый сомнениями, он поднялся с кровати и включил ноутбук.
Работая в цифровой криминалистике, он был одержим проблемой безопасности. Сначала он очистил журнал своего браузера — все, что случайно могло вывести его на какой-нибудь из сайтов, которые он посещал прежде, и выдать его местонахождение. Потом он превратил свой компьютер в крепость. Активизировал межсетевой экран и закрыл все порты, кроме одного, чтобы весь трафик проходил через надежно охраняемые ворота. Как и любая система защиты, эта оберегала его не только от внешних врагов, но и от внутренних. Антивирус контролировал улочки и дворы крепости, готовый пресечь любую подозрительную деятельность. Он опасался не открытой атаки, а шпионских программ.
Теперь можно было выходить в Сеть. Он подключился к Интернету и немедленно открыл веб-сайт, который рекламировал себя как анонимайзер. Такого рода сайты были популярны среди извращенцев, преступников и заговорщиков, но ими могли пользоваться и вполне законопослушные люди. Ник позаимствовал метафору и назвал этот сайт плащом невидимки — способом гулять по Сети, не оставляя следов, по которым тебя можно опознать или определить твое местонахождение.
