Дотянуться до моря - страница 123
— Ха, Костренёв, да ты никак ревнуешь меня? — воскликнула Марина. — Да, я согласовала ему цену, но бумаги-то подписывать все равно надо встречаться!
— Ну, да, ну, да, — согласился я, искоса поглядывая на сияющую Марину.
Но на самом деле простое, вроде бы, объяснение моего скепсиса по поводу некоторых нюансов разговора, невольным свидетелем которого я только что стал, не убавило. Для подписания люди на таком уровне не встречаются, а передают бумаги друг другу курьером. И мне с очевидностью того, что дважды два — четыре было ясно, что неведомы мне Константин Аркадьевич питает к моей жене чувства, не укладывающиеся исключительно в сферу их делового и профессионального интереса друг к другу. Эти: «Ваш шарм и ваше обаяние», «отдадите когда и как вам будет удобно» и, наконец: «С нетерпением жду встречи» рисовало моему воображению едва ли не только что состоявшуюся договоренность о любовном свидании. В любом случае я был абсолютно уверен, что до мозга костей прагматичный, как все богатые люди, Константин Аркадьевич никому не даст просто так взаймы на неопределенный срок и без процентов сорок тысяч долларов. И то, что он их дал — легко, не задумываясь, на мой взгляд с вероятностью, близкой к ста процентам, говорило о том, что моя жена интересовала его далеко не только как собеседник по теме русского авангарда. И что-то подсказывало мне, что Марине это известно и нравится, хорошо, если только из органически присущего любой женщине кокетства. В эту секунду пикнуло входящее сообщение на моем айфоне. Банк сообщал, что на мой кард-счет зачислено сорок тысяч долларов США. Все мое желание поревновать Марину тут же разбилось в прах о глыбу этого события. Я показал ей сообщение (она сделала кулачком «йес-с-с-с!») и чмокнул в щеку. Ее лицо светилось счастьем.
В шесть вечера въехали в Воронежскую область, в девять — в Курскую. В четверть десятого, когда уже начинало темнеть, снова зазвонил мой айфон. Номер был незнакомый.
— Арсений Андреевич? — спросил молодой мужской голос. — Это старший лейтенант Лазарев Сергей Станиславович из уголовного розыска Московской области вас беспокоит. Я веду дело об убийстве гражданина Эскерова Аббаса Мерашевича, 1966 года рождения. Есть у вас пара минут со мной переговорить?
«Как, убийство Аббаса? — подпрыгнула в кресле Марина, вытаращив на меня глаза-плошки. — Абика убили?» «Как убийство? — синхронно подумал я. — Все-таки смерть от несчастного случая переквалифицировали в убийство?»
— Да, конечно, — ответил я, стараясь не вибрировать связками, хотя внутри меня все противно задрожало. — Слушаю.
— Скажите, а как давно вы встречались с гражданином Эскеровым? — спросил следователь.
— Ох-х, я даже и не вспомню точно, — нахмурился я, перебирая в голове даты. — Давно, очень давно, несколько лет назад.
— То есть на прошлой неделе вы с покойным не встречались? — уточнил старлей.
— Нет, откуда? — удивился вопросу я. — Я же сказал, мы не виделись несколько лет, сколько точно, надо вспоминать.
— Понятно, — резюмировал Лазарев. — А как вы узнали о его смерти?
Я задумался. Не над тем, как я узнал о смерти Аббаса, а о том, что отвечать. Потому что внезапно у меня возникло ощущение, что вокруг моего горла затягивается удавка, шелковая, мягкая, но от того не менее смертоносная. Да еще и громкая связь включена, черт бы ее драл!
— А я о его смерти должен знать? — переспросил я.
— Ну, вы как-то не удивились этому известию, — хмыкнул старлей.
— А должен удивиться? — хмыкнул я. — Ну, убили, и убили, я-то тут при чем? Каждый день кого-то убивают.
— Так вы знали о смерти Эскерова, или нет? — продолжал давить дотошный старлей.
Черт, надо отвечать, наверняка Ива обо всем им рассказала.
— Да, знал, — ответил я.
— А от кого, позвольте спросить? — тут же вставил следующий вопрос следователь.
— От Эскеровой Ивы Генриховны, жены Аббаса, — вздохнув, раскололся-таки я. — Она позвонила мне несколько дней назад и сообщила, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе.
Марина снова подскочила в кресле, и ее глаза-плошки на сей раз выражали совсем другие чувства.
— Кстати, она сказала, что тело ее мужа полностью сгорело, — скорее в попытке отвлечь внимание Марины от факта своего общения с Ивой, чем на самом деле интересуясь подробностями, продолжил я. — То есть, я так понимаю, что пока даже стопроцентной уверенности в личности погибшего быть не может, а вы уже его убийство как факт изложили. Что-то не сходится, а?
— Да нет, у нас все сходится, — снисходительно усмехнулся Лазарев. — Опознания трупа матерью на данном этапе нам достаточно, а результат генетической экспертизы будут со дня на день. Думаю, он будет положительным. И для предположения, что имело место убийство, у нас достаточно оснований, будьте уверены. Кстати, а в каких вы отношениях с Ивой Эскеровой?
— Да ни в каких! — взорвался я, отвечая скорее на непрекращающийся немой вопрос Марины, чем на явный — следака. — Почему мы должны быть в каких-то отношениях? Когда-то мы общались, давно уже не общаемся совсем. Должно быть, у нее остался мой номер телефона, и она оповестила меня о гибели мужа, как и всех, кто его когда-то знал. А я знал его многие годы, мы работали вместе. Но это давно в прошлом, последнее время мы были с покойным, я бы сказал, в натянутых отношениях.
— Это из-за его жены, Ивы Эскеровой? — продолжал гнуть свою линию следак.
Лицо Марины стало походить на стену, выкрашенную серой краской.
