Убийство в Café de flore - страница 90

Спросив снова у дворецкого, не приходил ли месье Алекс и, услышав отрицательный ответ, ей показалось, что в хитрых глазах старика мелькнул ехидный зловещий огонек. Однако ей хватило разума понять, что депрессивное состояние, в каком она сейчас находилась, не позволяло ей делать правильные выводы.

Алекс очнулся и почувствовал, что жив. Он поблагодарил Небеса за этот факт. Сильно болела голова и подташнивало. Чем-то забит был рот, глаза он не мог открыть из-за плотной повязки. В горле пересохло, и ощущался соленый привкус крови. Хотелось пить. Болело все тело, и особенно ныли руки и ноги. Что с ним случилось?

Наконец, он привел свои мысли в порядок. Вспомнил все и понял — что лежит на холодном полу в затхлом месте. Пахло гнилой картошкой и плесенью. Понял, что во рту — кляп. Руки и ноги — связаны. Кое-как ему удалось сесть и опереться о стену. Эти движения заняли некоторое время и были мучительны.

Да, он должен был признать, что попался, как ребенок. Его предупреждал Антуан, да и сам он чувствовал за собой слежку. Но кто это сделал? Тайные агенты другого государства, ищущие какой-то документ? Тогда почему они интересуются Мадлен и тайнами Старого графа? Или его враг кто-то из тихих домочадцев замка или их слуг? «Какая сейчас разница? — подумал Алекс. — Важно освободить себя от веревочных пут и элементарно остаться живым».

В первую очередь нужно было освободить руки. Сев ровно и, «подсоединившись» макушкой с Небом, он стал набирать вездесущую энергию Ци. Почувствовав, как тело налилось силой, Алекс, как Великий Гудини, попытался расслабить веревки. Мысленно ему пришлось представить, как они закручены вокруг его запястий, просчитать количество витков и превратиться в чувство. При этом его тело и руки стали, словно струя воды — мягкими, подвижными и бесформенными. После некоторых усилий, он почувствовал, как освободился от одного кольца веревок, затем постепенно после «текучих» манипуляций руками, упал второй виток. Резкое движение и — руки были свободны. Растерев затекшие кисти, он вытащил кляп изо рта и снял повязку с глаз.

Постепенно глаза привыкли к темноте, где-то сбоку были вентиляционные отверстия, через которые проходили рассеянные пучки света. Постепенно из густого мрака стали проступать неясные предметы, обретая свою форму. Это были старинные телеги, объемные бетоны, тачки, стеллажи, корзины, доски и что-то еще. Алекс понял, что находится в подвале.

«Теперь нужно развязать ноги». — Мысленно поставил он себе следующую задачу и, пододвинув, как можно ближе к себе ступни, стал на ощупь развязывать узел. Он сделал значительное усилие, и, хотя узел был двойной, крепкий и завязан особенным образом, он наконец-то стал поддаваться его воли.

Неожиданно раздался скрип открывающейся двери. В конце подвала кто-то, впустив поток яркого света, стал спускаться по лестнице вниз. Луч фонарика, нащупывая себе дорогу, приближался к Алексу. Яркий свет ослепил его. Успев убрать руки за спину, он инстинктивно наклонился в сторону — в темноту. Оттуда увидел приблизившегося человека. Первое, что попало в поле его зрения — это мягкие туфли из коричневой кожи. Затем — хорошего качества костюм, который он уже где-то видел. Наконец, когда Алекс, щуря глаза, посмотрел вверх, он встретился взглядом со своим тюремщиком — это был индиец в чалме. «Кажется, это шофер бабушки. Она еще не приехала», — по привычке отметил он про себя факты.

— Жаль, что Вы меня увидели. — Произнес на плохом английском индиец. — Извините, но Вы этим сами себе подписали смертный приговор. — Приблизительно это следовало из его короткой речи.

— Кто Вас послал? Бабушка Жоржа? Или Вы германский шпион? — Алекс задавал провокационные вопросы, пытаясь вызвать шофера на разговор. — А как же твоя вера, Высшие законы Кармы? Ты ведь медитируешь!

Слуга-индиец молча закрутил Алексу руки и поднял с пола грязную тряпку. Повертел ее в руках, посмотрел на Алекса и, вздохнув, сказал:

— Месье, если будете кричать, мне придется Ваши последние часы жизни сделать для Вас очень неприятными.

— Понятно. Попытаюсь быть джентльменом в этих условиях и не подвести Вас, месье. — Алекс усмехнулся.

— Что Вы сказали? — Нахмурился индиец.

— Я Вас понял! — громко сказал Алекс.

— Моя хозяйка мадам Симоне де Керсан, знайте — настоящая леди! — С этими словами он оставил Алекса связанным в темноте, милостиво бросив ему какую-то дерюгу на холодный пол.

«Влип! Прости Господи!» — подумал Алекс, вспомнивший почему-то двух милых тетушек из своих прихожан, с нетерпением ждущих его возвращения. С нежностью подумал о своей строгой, старомодной и нахмуренной секретарше, которую втайне мечтал уволить, о своей матери, Кэтти… Что делает она теперь? Как он недооценивал эту милую девушку, — такого замечательного друга! Как будет она горевать, когда обнаружат его тело… или не обнаружат? Неважно. Наверное, Кэтти уже волнуется. Мадлен и Жорж, пожалуй, уже нашли дом с кошками. А нашли ли они друг друга?

Оказавшись в столице Украины, Мадлен и Жорж были полны впечатлений. Устроившись в отеле в центре Киева, они дешево и вкусно пообедали в ресторане, который рекомендовала им Кэтти и были сражены украинским борщом и голубцами. Почему-то Мадлен, хотя и знала по рассказам подруги, что война идет на севере страны, все равно представляла себе Киев с битыми витринами и полуразрушенными домами. Каково же было ее удивление, когда она увидела европейский город в цветах и красиво одетых людей на улицах.

Жорж был сражен количеством дорогих автомобилей, красивыми женщинами на высоких каблуках, одетых, как супермодели и дешевой качественной едой в ресторанах. Кэтти была права, когда говорила, чтобы он остерегался украинских чернобровых красавиц.