Хроника смертельной осени - страница 125
– Железные у тебя нервы, – заметил Булгаков хмуро, когда его коллега скрылся за окрашенной в белый цвет стеклянной дверью.
Виктор уперся в него остановившимся взглядом:
– Железные?.. Да, железные… Теперь я понимаю, каково тебе было получить Катрин – истерзанную, после этого урода… – звонок мобильного не дал ему закончить.
– Послушай, Виктор, – услышал он Зимина. – Понимаю, тебе не до того…
– Говори! – приказал Глинский.
– Рыков, несомненно, там был, мы пробили отпечатки – совсем свежие, словно он только вышел – они везде – на кухне, в комнате, и, что самое неприятное – даже на детской кроватке.
– Как Макс? – тяжелым голосом спросил Виктор.
– Твоя бабушка приехала за ним и уже увезла. Правда, почти ничего не смогла собрать ему из вещей, так что просила тебя привезти ему что-нибудь. Успела только упаковку памперсов схватить. Больше ничего трогать я не разрешил, извини.
– Ерунда, – отрезал Виктор. – Давай дальше.
– Надпись кровью на стене «Rappelle toi Catherine», как тогда, два года назад. Единственное…
– Что?
– Нет дефиса перед «toi», но, может, это ничего не значит…
– Может, – буркнул Глинский. – Продолжай. Или это все?
– Да нет, не все, – замялся Женя. – Интересную штучку мы нашли в ее комоде, под стопкой белья.
– Какую еще штучку? – с металлом в голосе спросил майор.
– Голубую коробочку от о-очень известной ювелирной фирмы. А в коробочке – кольцо с брюликом карата на полтора. Навряд ли это ты ей такие подарки делаешь.
– Не я.
– Ну да, не ты… И пальчики на коробочке – не твои. А ее и…
– Не может быть… – тихо проговорил Глинский. – Он подарил ей кольцо?
– Ну уж не знаю, – хмыкнул Евгений. – Подарил или как, но ее пальцы поверх его, а это значит…
– А это значит, что подарок она приняла и спрятала в комод – вероятно, от меня подальше… Отлично.
Зимин опешил:
– Эй, ты напрасно выводы такие сразу делаешь…
– А ты можешь сделать другие выводы? – сухо спросил Глинский. – Ладно. Это все сейчас неважно. Что-нибудь еще есть?
– Да. По поводу музыки. На полке с дисками мы нашли заезженный диск с операми Вагнера – по ходу, ему несколько лет, и он активно используется.
– И что?
– А то, что в проигрыватель вставлен совершенно новый диск – только что вскрытый, конкретно с «Кольцом Нибелунга». Коробка рядом валялась, вместе с целлофаном. И что интересно – отпечатков на ней нет.
Виктор мгновенно отследил логическое построение капитана – Рыков прекрасно знал, что у Аликс есть Вагнер – зачем ему приносить новый диск? И если все же он его принес, то почему, не озаботившись тем, чтобы стереть свои отпечатки пальцев с окружающих предметов, он аккуратно удаляет отпечатки с нового диска и его упаковки?
– А что у нас с ножом? – спросил Виктор.
– Нож и рентгеновские снимки уже в лаборатории, оттуда позвонили. Сказали, скоро будут результаты. Ага, вон, Мишке уже звонят. Щас, погоди, – Виктор услышал, как Женя с кем-то переговаривается, а потом тот сказал в трубку: – Отпечатков нет. Нож охотничий, такой можно купить в любом магазине типа армейского. Так что… Что? – он снова отвлекся: – А, понятно! Мишка говорит, что удар был нанесен один, и рука у убийцы вроде как дрогнула. Может, он пожалел ее в последний момент?..
– Ну да, конечно, пожалел, – скрипнул Виктор зубами. В конце больничного коридора снова появилась фигура хирурга. Подойдя к Виктору и Сергею, он терпеливо ждал, пока майор закончит разговор.
– Перезвоню, – Виктор повернулся к хирургу. – Доктор?
– Заключение подготовим чуть попозже. Но уже сейчас могу сказать, что следов сексуального насилия нет и более того, нет следов даже обычного полового акта – за последние несколько часов.
– Несколько – это сколько? – мрачно спросил Виктор.
– Несколько – это несколько, – скривился врач, – Я что, эксперт? Обычно следы сохраняются от 48 часов до шести суток.
Виктор покосился на Булгакова. Тот, однако, сохранял непроницаемое выражение лица. «Конечно, у него появились вопросы» – мелькнуло в голове Виктора. – «Точно, сейчас думает, сплю я с ней или нет».
– Пробы крови на наркотики чистые, – тем временем продолжал хирург. – Следов инъекций нет ни на руках, ни на ногах. В заключении все укажем…
Он повернулся было, чтобы уйти, но потом остановился. – Ей перелили два литра плазмы. Думаю, этого хватит. Но в себя она пока не приходила.
Когда хирург ушел, майор тяжело опустился на кушетку и, уронив голову на руки, застонал, даже скорее зарычал, от собственного бессилия.
– Ну что, полегчало? – усмехнулся криво Булгаков.
– Полегчало? – отрешенно откликнулся Виктор. – Ну да… наверно…
– А что это за фигня по поводу отсутствия следов? – не удержался Булгаков от ехидного замечания.
– А ты о средствах контрацепции когда-нибудь слышал? – с раздражением огрызнулся Глинский. – Нашел, понимаешь, время…
– Ладно, прости, пойдем, выпьем спирту, – примирительно положил ему руку на плечо Сергей. – У моей тещи наверняка заначка есть… Пойдем. Здесь сидеть без толку. А тебе еще ее матери звонить. Пойдем…
– Как ты неосторожна и легкомысленна, – Астахову охватила невыносимая тревога. Два часа назад Катрин появилась на пороге квартиры матери – без звонка, как снег на голову. Та, нахмурившись, выслушала сбивчивый рассказ дочери о причинах приезда в Москву и неодобрительно покачала головой.
– Ты поступила опрометчиво. Именно потому, что Рыков жив, тебе не следовало приезжать. Если Сергей приказал оставаться в Лондоне, ты должна была его послушать.
