Хроника смертельной осени - страница 160

– Отлично, – Олег стоял перед ним, тоже совершенно мокрый, в черном кожаном плаще, по которому ручьями стекали блестящие капли дождя. В правой руке Рыков держал пистолет, отливавший металлом и смертью. Его дуло, наставленное прямо в лоб Булгакову, чернело отвратительной пустотой, за которой – небытие. Они смотрели друг другу в глаза. О чем думал каждый из них? О девятнадцати годах, которые промелькнули как одно мгновение с летнего московского вечера – того самого, когда они встретились впервые?..

Июль 1993 года, Москва. В районе станции метро «Беговая».

– Ну, пока! – Орлов помахал ему и сбежал по ступенькам в метро.

– Пока, пока, – Олег с пренебрежением посмотрел ему вслед. Он остался стоять у края тротуара и полез в карман за сигаретами. Вытряс одну из пачки и закурил, прислонившись к парапету подземного перехода. Вечерело, летние дни уже пошли на убыль, но сумерки еще не опустились на город.

Они только что вывалились из бара, где выпили по паре коктейлей. Орлов пошел домой готовиться к вступительным экзаменам, а для него, Олега, все эти переживания уже остались позади. Сегодня он нашел себя в списках поступивших на физмат МГУ и в глубине души был горд и счастлив – особенно тем, что сделал все наперекор отцу. Тот поставил на уши весь дипломатический бомонд, чтобы пристроить его в МГИМО, и скорее всего, пристроил бы, тем более, что его, Олега, золотая медаль открывала двери практически в любой вуз Москвы.

Но сама перспектива заниматься тем же, чем и отец, вызывала у Олега рвотные позывы, и поэтому, не вступая в пререкания с предками, он самостоятельно отнес документы туда, куда счел нужным – на физмат МГУ. Свой первый жест неповиновения он сделал еще в сентябре прошлого года, когда, убедив мать, перевелся из специализированной английской школы в физико-математический лицей. А теперь его бунт проявился с размахом. Он сдал без всякой дополнительной подготовки профильный экзамен – математику, и вот – он уже студент физмата МГУ.

Олег вдыхал сигаретный дым, и думал, как бы помягче преподнести эту, в общем-то, неплохую новость родителям. Матушка, конечно, поохает, но примет любое его решение, а отец… ну, что же, ему тоже придется смириться…

– Эй, чучело длинноволосое! – услышал он со стороны дороги. В нескольких метрах, у обочины, стояла компания – пять-шесть парней. Их внешний вид не оставлял сомнений – гладко выбритые черепа, черные куртки, ботинки на толстой подошве – это были скинхеды. В девяносто третьем они только появились в Москве и, чувствуя себя хозяевами города, наводили ужас на его обитателей. Олег презрительно смерил их взглядом и скривил тонкие губы:

– Вы ко мне обращаетесь?

– Сейчас узнаешь, патлатый, – от группы отделился самый маленький из них, без ресниц и бровей. В руке он держал бейсбольную биту, которой похлопывал по другой руке – размеренно, словно отбивая такты болеро.

– Денег нет постричься? – издевательская фраза прозвучала почти ласково. Олег не удостоил его ответом. И какой смысл отвечать этому человекоподобному? Волосы он начал отращивать еще в Штатах. После последней поездки в Поконо Лейк мама только подравнивала ему золотистые волны. И до сегодняшнего вечера они никому не мешали. Даже учителя в школе относились снисходительно к его прическе, прощая ему все за его блестящие способности. Теперь Олег забирал волосы в хвост, достающий ему почти до лопаток. Помимо длинных волос, в юноше не было ничего от хиппи – льняные светлые слаксы и темно-серая футболка со скромной надписью – логотипом Calvin Klein.

– Заняться нечем? – пробормотал Олег, соображая, как ему теперь выпутываться из этой ситуации – от скинхедов веяло угрозой, а от этого, маленького и безбрового – смертельной опасностью. Но оказалось, времени на размышление не осталось – коротышка замахнулся битой и обрушил на него удар – прямо по ребрам. Олег согнулся пополам и сразу же получил рукояткой биты по спине. Он упал прямо под ноги нападавшему, и тот стал избивать его тяжелыми армейскими ботинками. Почуяв запах крови, вся орда с удовольствием к нему присоединилась. Олег лежал на асфальте, прикрывая голову руками, и его охватило предчувствие неотвратимой смерти – еще пара минут, и они его убьют… Чей-то ботинок угодил ему по почкам, и мир вокруг взорвался мириадами сверкающих искр…

– Ах, мать вашу, – словно издалека до него донеслось свирепое рычание. Он слышал пронзительные свистящие звуки, словно воздух разрезала металлическая спица, глухие удары и низкий голос, выдыхающий «гха… гха…» в субконтроктаве. Еще несколько мощных выдохов, и Олег почувствовал, как чьи-то руки приподняли его с асфальта и, поставив на ноги, прислонили к парапету.

– Эй, парень…

Олег с трудом разлепил заплывшие глаза:

– Г-где… где мои очки? – прохрипел он, сплевывая кровь.

– Боюсь, твоим очкам реанимация уже не показана, – стоящий перед ним молодой парень поднял с земли то, что еще недавно было очками Олега – стекла разбились, а дужки отвалились прямо в его руках.

– Хреново, – пробормотал Олег. – Ничего не вижу. Все, как в тумане.

– Зато жив, – парень потер саднящие костяшки пальцев. – Уже хорошо. А остальное – до свадьбы заживет.

Без сил опустившись прямо на землю, Олег привалился спиной к парапету. Он ощупывал языком зубы, все ли целы – каким-то чудом все зубы оказались на месте, но рот все равно был полон крови. Парень присел рядом на корточки.

– Что-то ты мне не нравишься, – поморщился он.

– Я сам себе не нравлюсь, – буркнул Рыков.

– Ну-ка, сколько пальцев? – его спаситель сунул ему под нос три растопыренных пальца.