Туман над темной водой - страница 38

– Вам нужно поесть, – тихо сказала она.

– Успею. Татьяна, ты мне картошки принесешь? – Во взгляде, который он бросил на несчастную девушку, было столько суровости, что она зарделась, взорвавшись малиновым румянцем, метнулась к походной плите, яростно заворочала черпаком, плечи у нее дрожали.

– Давай я. – Из палатки вылезла не появлявшаяся до этого Ольга, подошла к плите, забрала у Татьяны черпак.

Девушка с готовностью отдала его, всхлипнула и опрометью кинулась в лес. Рыдать.

Вообще-то в нынешней ситуации это могло быть опасно, но Веретьев отогнал от себя шальную тревожную мысль. Татьяна вела себя безобразно, и в воспитательных целях бежать сейчас за ней было неправильно. Приняв из рук Ольги новую тарелку с кашей, он с энтузиазмом принялся есть, испытывая неловкость и сердясь на себя за это.

– Ты как? – спросил он у Ольги.

Хотелось ласково, получилось виновато.

– Нормально, – лаконично ответила та. – Саша, что мы дальше будем делать?

– Феодосию звонить, – ответил Веретьев. – Моему другу и шефу Феодосию Лаврецкому. Пусть подключает своих знакомых в полиции или в СК. Все болота мы не прочешем, а значит, Пашу не найдем. Надо дроны поднимать.

– Вертолет над болотами и так второй день кружит, что от дронов толку, – устало сказала Ольга. – Эти зэки, что сбежали, тоже явно не на болотах. Они же сверху как на ладони. И мы, кстати, тоже. Удивляюсь, что к нам еще никто не приехал выяснять, что мы тут делаем.

– С этой точки зрения хорошо, что эти цуцики из колонии сбежали, – задумчиво согласился Веретьев. – Внимание сейчас к этим местам пристальное. Вот и спросим у товарищей полицейских, что им сверху видно. Сейчас доем и позвоню Феодосию.

– Саша, а вы не знаете, что это может быть такое?

Оказывается, Ирина обращалась к нему, протягивая на ладони что-то круглое. Он скосил глаза, успев отметить тонкость ее запястья и длинные пальчики с миндалевидными ногтями, признаком породы. На нежной маленькой ладошке лежала монета. Десятирублевик с остро заточенным краем, которым можно и банку консервов открыть, и краюху хлеба отрезать, и сонную артерию вспороть.

– Где вы это взяли?

– На окраине деревни. Точнее, это Ванечка нашел, когда мы на речку шли. Я думала, он камешек подобрал, а потом оказалось, что эту монету. Я даже ею порезалась.

Она протянула вторую руку, и Веретьев заметил неровный красный длинный порез на указательном пальце. Кожа вокруг него была припухшей и покрасневшей.

– Обработать надо, – сказал он. – А то нагноится. Сейчас Татьяна вернется и сделает вам перевязку.

Сидящая рядом Надежда Александровна криво усмехнулась.

– Давайте я перевяжу, – сказала она, спуская с колен доевшего картошку Ванечку. – А за Таней сходить бы надо, Саш. Негоже девке одной по лесу бегать. Неспокойно тут сейчас. Мало ли что.

– Не надо мне ничего перевязывать, – заявила Ирина, и в ее голосе было столько уверенности, что сразу становилось понятно: никому она не позволит ничего делать с ее порезанным пальцем. Непокорная. – Я обработала рану перекисью, на ночь гентамициновой мазью намажу. Вы мне лучше на вопрос ответьте, что это такое? Почему у монеты такой острый край?

– Это писка, – нехотя ответил Веретьев.

Меньше всего на свете ему хотелось ее пугать.

Женька Макаров, опер от Бога, подошел поближе, бросил взгляд на раскрытую Иринину ладонь, длинно присвистнул.

– Что?

– Писка. Уголовники используют ее вместо ножа и всегда носят при себе. Пользоваться ею удобно, а спрятать при шмоне легко.

– То есть беглые зэки все-таки были в нашей деревне? – медленно спросила Ирина, прищурившись. – И те следы возле моего окна мне вовсе не привиделись. И собаки лаяли не просто так. И Полиект Кириллович еду в лес носил неспроста.

– Нет, с едой что-то другое, – мотнул головой Веретьев. – Но уголовники действительно есть, а значит, кто-то должен их кормить.

– Веня, – воскликнула вдруг Ирина. – Ну конечно, как же я сразу не догадалась.

Веретьев вопросительно посмотрел на нее.

– В соседней деревне живет Вениамин Глебов, сын бабушкиной подруги. Он пропащий совсем. Никогда не работал. Пенсию получает да в первые дни всю ее и пропивает. Соседи его подкармливают из жалости. А он то дрова кому наколет за поллитровку самогона, то воды накачает. Но живет впроголодь. А сегодня я его видела с полной сеткой продуктов. Там и колбаса, и хлеб, и молоко, и тушенка, и водка. Да у него отродясь столько денег не было, чтобы все это купить. Да и незачем ему все это великолепие было в нашу деревню тащить. Дорога из магазина к его деревне мимо нас не идет. Мы ж совсем на отшибе.

– Может, он к соседям вашим шел? – Веретьев слушал внимательно, не пропуская ни одного слова.

– Да нет же. Полиект Кириллович сегодня в Соловьево на мотоцикле ездил, все привез.

– Вот что, – Веретьев принял решение, и, как это всегда бывало, в голове у него сразу посветлело, – мы поступим так. Миша, вы с Ленчиком сегодня дежурные по лагерю. Глаз не смыкать. Игнат, найди Татьяну, приведи в лагерь. Надежда Александровна, думаю, что вы с ней поговорите, что в нынешней ситуации ее истерики – последнее, что нам необходимо. А вы, Ирина, вставайте. Пошли в деревню.

– Вы хотите меня проводить? – догадалась она, послушно беря сына за руку. – Не надо, мы дойдем, тут же недалеко. Вам же позвонить надо, да и вообще, вы устали.

– Ира, – он посмотрел на нее тем жестким взглядом, которого так боялись подчиненные, да и ребята в отряде тоже, – я – командир поискового отряда, и мое слово здесь закон, который не подлежит обсуждению. Я не просто провожу вас до деревни. Я останусь там ночевать. Думаю, что вы найдете лишнее одеяло, чтобы постелить мне у вас на дворе. Как я успел заметить, сено у вас там имеется. Мне нужно разобраться, что происходит у вас в деревне. Где могут прятаться беглые зэки, что это за Веня, который носит им еду. Когда и при каких обстоятельствах они потеряли писку и зачем бродили по вашему огороду. Но, если честно, гораздо больше меня интересует, кого кормит в лесу, а точнее, на болотах ваш душка-сосед.