Туман над темной водой - страница 8

– Что значит «он брал под меня»? – хрипло спросила она. – И сколько он, собственно говоря, должен? Видите ли, эта квартира не моя, и я не смогу ее продать…

Каркающий смех прервал ее слова. Да, лицо ее собеседника оставалось невозмутимым, словно на нем была надета маска, но звук, идущий откуда-то из нутра, был именно смехом.

– Да кому, на хрен, нужна твоя квартира? – Он спросил грубее, но Ира не терпела мата, а смысл по большому счету не менялся. – Сколько она стоит? Трехкомнатная, в центре города, с высокими потолками и хорошим ремонтом. Ну, пять миллионов, максимум, если повезет, шесть.

– А этого мало? – Внезапно Ира поняла, что проблема гораздо серьезнее, чем ей казалось кошмарные пять минут до этого. – Пять миллионов мало, чтобы закрыть его долги? Но у меня столько все равно нет.

– Он должен двести…

– Двести чего?

– Ну, не долларов же. – Мужчина снова засмеялся. – Двести миллионов рублей.

От чудовищной невозможности названной суммы у Иры даже в ушах зашумело. Нет, это не может быть правдой. Никто и никогда не одолжил бы такую сумму никчемушному Димочке, у которого не было даже копеечного заработка. Ну, не под потенциальный же выигрыш ему их давали. Эту мысль она и озвучила вслух.

– Конечно, не под выигрыш, – согласился ее гость. – Я ж говорю, под тебя давали. Знали, что он их обязательно спустит, а ты будешь вынуждена отработать.

Отработать? В голове шумело все сильнее. Господи, да даже в самые лучшие ее годы Ирину Поливанову никогда не взяли бы в элитные проститутки. Не хочет же этот страшный человек сказать, что она сможет своим телом отработать долг в двести миллионов. Вопрос, хоть и не произнесенный, видимо, тоже легко читался у нее на лице, и собеседник снова загоготал, как нажравшийся зерна гусь.

– Да кому ты нужна, кошелка драная. Ты работаешь где? Занимаешься чем? С каждой твоей сделки, если по уму, можно минимум по стольнику снимать. Вы же так документы оформляете, что комар носу не подточит, и так цены сбиваете, что никому не обламывается. Владельцы твои типа честные. Ты сейчас какой сделкой занимаешься, курица?

Ира занималась подготовкой документов для участия в двух областных тендерах на поставку дорогостоящего оборудования для лучевой терапии раковых больных. Два прибора закупались двумя отдельными сделками для двух крупнейших больниц области, и фирма, в которой работала Ирина Поливанова, на полном серьезе собиралась в них участвовать. Затраты на поставку одного комплекса тянули на сто пятьдесят миллионов. Начальная цена контракта составляла двести пятьдесят миллионов, и начальник Ирины собирался падать до цифры в сто шестьдесят. Работал он всегда по-честному, не зарываясь и считая, что всех денег не заработаешь. На раковых больных особенно.

– Сделаешь так, чтобы в документах твоей фирмы была ошибка. Чтобы ваши заявки отклонили. При этом поможешь правильным людям оформить свои заявки, наоборот, так, чтобы комар носа не подточил. Сумма там будет стоять в двести пятьдесят мультов. Усекла? Два пакета документов – и весь твой долг отработан. Усекла? В этом году закупки медтехники массово пойдут. На эти цели бюджет в аккурат полмиллиарда выделил. Если твоя контора не будет путаться под ногами, а документы того человека, которого я представляю, будут оформлены со всем твоим старанием, то от этой суммы еще миллионов сто пятьдесят откусить можно будет. Это уже сверх долга.

– Почему же сверх?

Вопрос выскочил раньше, чем Ирина осознала его нелепость и ужасность. Что же это, она уже торгуется? Получается, что она согласна?

Парень снова заржал, видимо наслаждаясь гаммой чувств, которые последовательно отражались на лице его жертвы.

– Так двести – это то, что Димка был должен. С учетом процентов, разумеется. А то, что сверху, это за беспокойство. Ну, и понятно, что любой труд должен быть оплачен, так что, если все пройдет хорошо, десятка – твоя.

– Я должна подумать, – промямлила Ирина, понимая, что ей нужно остаться одной, чтобы понять, как ей жить дальше. – Это не так просто, как вы говорите. И я рискую. Не только репутацией, но и свободой.

– От сумы да от тюрьмы, – покладисто согласился ее собеседник. – Но выбора-то у тебя особо и нету. Или делаешь как я сказал, или через две недели будешь решение принимать заново, но только уже чтобы выкуп за своего мелкого засранца заплатить. Исчезнет он у тебя прямо в разгар белого дня. И концов не найдешь. Двести миллионов за Димку, сто пятьдесят на профит, еще сто – за мелкого своего. Не до конца года отрабатывать придется, а дольше. Ну и риск, соответственно, выше. А так думай, конечно. Уехать ты никуда не сможешь, потому что мы тебя везде найдем. Да и некуда тебе уезжать. Димка говорил, а мы проверили. Так что думай. За оформленными документами приеду двадцать шестого. Ровно две недели у тебя.

За всю ночь Ира проспала от силы минут пятнадцать. Глухо бухало сердце, саднило глаза. Ира закрывала их и тут же распахивала снова, напряженно вслушиваясь в тишину за стенкой, за которой тихо сопел Ванечка. Она не винила бывшего мужа в том, что произошло. Во-первых, какой спрос с покойника, а во-вторых, она понимала, что это она – причина его бед, а вовсе не наоборот.

Акция по ее устрашению готовилась давно и явно стоила свеч. Владелец фирмы, в которой работала Ирина, предупреждал, что в этом году им придется столкнуться с беспрецедентным давлением, сумма, выделенная на медицинское оборудование, была лакомым куском, и для ее «освоения» недобросовестные поставщики были готовы на что угодно.

Господи, тогда, слушая начальника, Ира даже подумать не могла, на что именно они окажутся способны.