Прошито насквозь. Торонто. 1930 - страница 12

Три дня назад ее чуть было не изнасиловал пьяный клиент, который решил, что ему позволено распускать руки. Тогда ей удалось вывернуться и убежать, но одна из горничных предупредила ее, что лучше не говорить об этом начальству и не пытаться жаловаться другим. А вчера в отеле была вечеринка бутлегеров, и она не успела вовремя выйти из номера. Ева не хотела вспоминать о том, что произошло, но от нее тут почти ничего не зависело.

Позже, когда они сидели в ее комнате, она все рассказала Адаму. О случае в номере американцев узнал хозяин, но он ничего не сделал — наоборот отругал за то, что она посмела воспротивиться. Для этого при собеседовании и выяснялись детали семейного положения — чтобы разгневанные мужья не заявлялись в отель с претензиями. Замужние горничные были слишком затратным удовольствием — с девушками все было проще. Их можно было бы вышвырнуть вон, не опасаясь последствий и шума. Кому и что может рассказать опозоренная девушка? Она сделает все, чтобы утаить свое унижение от других, она будет бояться, что никто не возьмет ее замуж. Владелец и его приезжие гости были надежно защищены этой стеной молчания.

Ева оказалась другой. Она не постыдилась рассказать о своей беде Адаму, и в тот момент ей было все равно, что он мог о ней подумать. Да, она сама была во всем виновата — зачем она согласилась работать горничной? Зачем она вообще пришла на работу в этот отель? Однако Ева знала, что повидавший голод и безденежье Адам не станет судить ее слишком строго. Еще неделю назад она так сильно боялась его осуждения, а сейчас вдруг поняла, что может ему довериться.

Когда другие делали ей больно, обижали ее или говорили о ней гадости, ей хотелось найти утешение в руках сильного человека, который погасил бы всю ее боль. Ей, как и любой другой женщине, хотелось просто ощутить себя любимой и защищенной.

Пустые желания — она всегда была одна. Одиночество научило ее справляться с любыми бедами самой — она сжимала зубы, глотала слезы и шла вперед, не оглядываясь на лающих собак.

И вот сегодня случилось чудо — в момент, когда она была готова расплакаться от публичного унижения, в дело вмешался Адам. Он солгал, назвавшись ее мужем, но по большому счету это не имело значения. Вряд ли он был рыцарем в сияющих доспехах, и Ева не верила в то, что этот героический поступок станет основанием для романа. Важным было лишь одно: хоть раз в жизни случилось то, о чем она мечтала.

Немного успокоившись, Ева умылась и вернулась в комнату.

— Вам, наверное, нужно к детям. Они беспокоятся о вас.

Адам улыбнулся:

— Я о них тоже беспокоюсь, но сейчас меня тревожишь ты. Сможешь остаться одна?

Она кивнула в ответ:

— Конечно.

— Если тебе не хочется сейчас быть в одиночестве, я приглашаю тебя к нам. Конечно, наша комната тебе уже опротивела, но, по крайней мере, у тебя уж точно будет компания.

— Я не хочу быть одна, — призналась Ева. — Но я не могу подняться к вам. Как оказалось, люди зашлюховали меня за то, что я работала в отеле, я сама узнала об этом только вчера. Слухами земля полнится.

— Ничего страшного, пусть эти люди подавятся своими словами, — ответил он. — Мне все равно.

— У вас есть дочь, вам не должно быть все равно.

Он покачал головой:

— Как знать? Может быть, мы уедем из этого дома и уже не вернемся сюда. Я нашел работу на ферме, и у меня есть возможность снять домик поблизости. Мои дети в безопасности.

Вот так рушатся сказки. Рыцарь продолжал жить обычной жизнью, и его сердце было безраздельно отдано детям — для Евы оставалась только капля человеческой благодарности, вылившаяся в благородный порыв. Скоро он уедет, и его дети вместе с ним. Ева заставила себя улыбнуться:

— Это замечательно. Я очень рада, что вы нашли работу за городом — говорят, там проще выжить. Можно собрать хоть какие-то запасы на зиму. С детьми там будет проще.

Если продолжается его жизнь, то почему она должна стоять на месте? Ева отбросила сантименты подальше и подумала о том, что вновь осталась без работы.

Адам проворочался с боку на бок всю ночь — сон, так крепко связавший его детей, почему-то не спешил приходить к нему. После всего, что рассказала ему Ева, он не хотел оставлять ее в этом доме, но и взять с собой, не посоветовавшись с детьми, тоже не мог. Ему было известно, к чему приведет решение уехать за город вместе с незамужней девушкой — им придется либо пожениться, либо разбежаться и больше никогда не встречаться. Имел ли он право предлагать ей такое скоропалительное решение? Брак, заключенный без ухаживаний, признаний и обещаний — совсем не то, о чем мечтают девушки. Потом она начнет жалеть о том, что так много всего упустила, но будет уже слишком поздно. Все получится так же, как и с Беккой. Она станет отдаляться от него и с каждым днем будет все больше думать обо всем, что потеряла, связав свою жизнь с бедным мужчиной. А потом она уйдет, и детям придется проходить через весь этот ужас снова. Может ли он подвергнуть их такому риску?

Мысли разрывали его голову, и Адам поднялся в четыре часа утра, чтобы посидеть на кухне, выпить холодной воды и хорошенько все взвесить. Дебби выскользнула из своей постели и последовала за ним бесшумной тенью.

Она села напротив него и, подражая отцу, налила себе полный стакан воды.

— О чем ты думаешь? — серьезно глядя прямо ему в глаза, спросила она.

— Я хочу пригласить Еву поехать с нами.

— Поехать куда?

Адам тихо рассмеялся: он и забыл о том, что не сказал детям о намечающемся переезде. Пришлось вернуться к самому началу и объяснить все толком: