Девушка в цепях - страница 85

– Удивительно. – Она снова облокотилась на спинку дивана, совсем по-простому положила подбородок на запястье. – Мне всегда было интересно, как создаются картины, книги… В свое время я очень хотела побеседовать с Миллес Даскер, но она не стремится раскрывать настоящее имя.

– Ваш муж наверняка мог бы его узнать… Ой, простите.

– Все так. – Луиза ничуть не обиделась. – Но мне бы не хотелось нарушать границы ее свободы. Если она не хочет ни с кем встречаться, это ее право.

– Вам она нравится? Миллес Даскер?

– Да. У нее потрясающие истории. Дерзкие, смелые, временами чуточку наивные, но неизменно счастливые. Как сказки для взрослых.

– Разве взрослые читают сказки?

– Взрослым сказки нужнее, чем детям, – Луиза улыбнулась. – Ты наверняка читала «Сладкую горечь свободы»?

– Вообще-то нет, – я смутилась, вспоминая о лежащей на столе книге.

– Прочти обязательно. Мне кажется, тебе должно понравиться.

Странный у нас получался разговор. Я шла продать картину, а обрела надежду. Не просто надежду, крылья за спиной – ведь о месте помощницы художника-декоратора я даже мечтать не смела. Но даже если принять как данность, что герцогиня решила мне помочь из расположения, сейчас мы вообще беседовали, как давние подружки. О том, что неловкость сошла на нет, я задумалась только сейчас. Равно как и о том, что Луиза советует мне книгу, о которой леди Ребекка отзывалась весьма неприязненно.

Незаметно наш разговор перешел именно на меня, ее светлость расспрашивала, как создаются картины, а я с удовольствием рассказывала о том, чем дышу. Чем дальше, тем больше и отчаяннее мне хотелось в свою маленькую мастерскую. Зажечь лампу-артефакт, смешать краски и писать, писать, писать – всю ночь, совсем как в те дни, когда я работала над «Девушкой».

Единственное, что сейчас омрачало мое счастье – это мысли о магии и о несостоявшемся разговоре. В конце концов я успокоила себя тем, что сегодня с помощью своей магии оживила цветы. Наверное, все не настолько страшно, как мне казалось, и уж точно не страшно, если я поговорю об этом с Луизой чуточку позже. Не думаю, что за это время что-то случится.

Мы очень мило побеседовали, а потом она попросила горничную принести письменные принадлежности, и впрямь вручила мне листочек с адресом театра. Это было невероятно, но ее светлость даже провожала меня до дверей. Сама. Не позвала ни дворецкого, ни кого бы то ни было еще – просто вышла вместе со мной. Когда мы прощались, мне в голову неожиданно пришел сюжет.

Настолько неожиданно, что все прочие мысли вылетели из головы.

О том, что забыла надеть шляпку и что по-прежнему сжимаю ее в руках, я вспомнила уже на улице: ветер сорвал ленту и хлестнул по щекам моими же волосами и колючим снегом. Я забралась в экипаж, возница прикрикнул на лошадей. Я смотрела на липнущие к стеклу снежинки, собирающиеся узорами, думая только о новой картине – о том, как лучше положить краски, чтобы передать то, что хочу. Когда карета дернулась и остановилась, даже вздрогнула от неожиданности.

– Приехали! – возница распахнул дверцу и помог мне выйти.

Поднимаясь по ступенькам, я вспомнила, что дома у меня только пара печенюшек и чай, но возвращаться на улицу – только время тратить. Тем более что лавочек в нашем районе нет, а непогода усиливалась с каждым часом. Поднимаясь по ступенькам, я прижимала ридикюль к груди и смотрела под ноги (ступеньки в нашем доме почему-то все были разные по размеру), но даже сквозь них видела сюжет, расцветающий на холсте красками. Так увлеклась, что даже не сразу расслышала едва различимый шорох и негромкие шаги.

Осознала это я уже когда ступила в коридорчик, ведущий к мансарде и подняла голову. Чтобы встретиться взглядом с леди Ребеккой.

13

К этой встрече я была не совсем готова, а если быть точной, не готова совсем. Видеть леди Ребекку не хотелось не столько потому, что она просто вышвырнула меня из дома, когда мне нужна была помощь, сколько потому, что я была уверена: меня пришли уговаривать уехать в Фартон. Вот только мое мнение не изменилось, а значит, и говорить нам не о чем. Особенно теперь, когда мне предложили место.

– Здравствуй, Шарлотта, – леди Ребекка первой нарушила молчание.

В неярком свете моего артефакта она выглядела чересчур бледной, а еще, пожалуй, взволнованной. В руках – перевязанная бечевкой коробочка и, судя по ванильно-коричному запаху, внутри булочки с мастикой. Мои любимые.

– Добрый вечер, – ответила я. – Не ожидала вас здесь увидеть.

Леди Ребекка явно ждала другого ответа.

– Почему же? – она поджала губы. – Мы вчера расстались не очень хорошо, и я не спала всю ночь.

– Сожалею, – сказала я.

Ну а что тут еще скажешь? Какая-то часть меня отчаянно хотела с ней помириться, но обида была сильнее. Обида, горечь от несправедливых упреков и обвинений, которыми она меня вчера забросала. В памяти были слишком свежи слова про Вудворда и уничижительный взгляд.

– Ты что же, даже не пригласишь меня зайти?

– Не знаю, будет ли вам у меня удобно.

– Шарлотта! – ахнула она.

– А чего вы хотели? – я сложила руки на груди. – Вчера вы выставили меня из дома…

– Из дома ты ушла сама.

– Да, но перед этим вы обвинили меня в том, что я вольно вела себя с графом. Хотя я пыталась объяснить, что произошло на самом деле, вы не стали меня даже слушать. Вы назвали мою репутацию загубленной и собирались отправить в глушь, где я должна буду прятаться просто потому что я – это я!

Леди Ребекка опешила, а я шагнула к двери и отперла ее.