Жестяная корона (СИ) - страница 33
- Не думал, что еще увижу вас.
- Наши планы немного поменялись, сир Эдвар.
- И что послужило тому причиной?
- Наш друг, сир Иллиан.
Уголок рта паренька дернулся, но маленький господин промолчал.
- Мы случайно узнали, что он попал в беду, - продолжил Иван.
- Я не знаю, что случилось с сиром Иллианом, - ответил лорд. - Возможно, ничего ужасного не произошло.
- Если бы это было так, то вы не вывели всю свою рать.
Лене пришлось приложить немалые усилия, чтобы объяснить значение диковинного слово "рать", лишь после чего общение продолжилось.
- Так что вы хотите?
- Лишь проследовать с вами до того места, куда отправился ваш телохранитель.
- Капитан стражи. Сир Иллиан был вчера повышен.
- Ну пусть капитан стражи, значения это не меняет. Мы лишь хотим присоединиться к вашему небольшому отряду.
Длинный снова свесился с лошади и зашептал маленькому лорду на ухо. Этот тип начинал довольно сильно раздражать Ивана. Но паренек опять отмахнулся от раскрасневшейся в гневе красной физиономии.
- У нас нет коней для вас. Вам придется либо идти пешком, либо ехать на телеге с провизией.
- О, нам неважно, все равно верхом мы ездить не умеем.
- Не умеете? - это утверждение поставило Эдвара в тупик.
- Я хотел сказать, на лошадях, - спохватился Иван. - Дома мы ездим на волах. А это совершенно по-другому.
Окончив разговор и получив официальное разрешение лорда примкнуть к его "военной кампании", Лена, не раздумывая, сразу залезла на телегу с какими-то бочонками и мешками. Иван честно отмахал пешком минут двадцать, после чего присоединился к подруге, положив свой молот рядышком. Он берег его с той самой драки, веря, что кузнечное орудие приносит ему удачу.
Устроившись поудобнее, психокинетик стал наблюдать за сонным отрядом. Конных в отряде было всего семь человек, включая лорда, остальные путешествовали на своих двоих. Только сейчас Иван обратил внимание на один интересный факт, до этого момента им спокойно игнорировавшийся - самый высокий солдат не превышал на вскидку метра восьмидесяти. Остальные были и того меньше. Психокинетик пошевелил мозгами и вспомнил, что все "бюргеры" из совиного городка, которых он видел, и сельчане за вратами лишь подтверждали это правило.
- А ты знал, что современный человек в нашем мире по сравнению со средневековым значительно вырос? - ответила на его замечание Лена.
- В смысле?
- Ну доказано, как-то сравнивали скелеты людей разных эпох и пришли к выводу, что с каждым веком человек растет на несколько сантиметров. Ты никогда не был в музеях?
- Был, конечно.
- Я вот была с папанцем один раз в Испании, мы тогда зашли в какой-то музей. Вот помню, меня и удивило больше всего, что там стол, стулья, даже кресло такие маленькие, словно детские.
- А почему человек растет? - спросил Иван.
- Я откуда знаю, - пожала плечами Лена. - Может климат, экология, да мало ли чего. Ты бы лучше подвинулся, а то я сейчас слечу с этой колымаги.
Иван замолчал и стал смотреть по сторонам. Отряд уже спустился вниз и переправился по ветхому мостику. Со слов разговаривающих между собой солдат, это была Равнина. С виду обычное поле, растянувшееся до самого горизонта, ничего такого, в России подобного добра навалом. Но, судя по всему, средневековым жителям равнина внушала благоговейный трепет. Они даже старались говорить тут вполголоса. Брали бы лучше пример с квика, вот уж кому было все равно на окружающую реальность, а может, и бессонная ночь взяла свое. Лена свернулась калачиком и бессовестно засопела, подсунув один из мешков под голову.
Иван сам находился на периферии реальности и дремы, но сон все не шел, поэтому сын бога просто лег и уставился на небо. Даже цвет тут был другой, навязчиво голубой, словно специально режущий глаза. А может, именно таким и должно быть небо? Иван попытался вспомнить, когда в своем мире последний раз поднимал голову вверх, туда, к звездам, и не вспомнил. Все больше глядел под ноги или перед собой, а своего родного неба так и не запомнил.
На Ивана только сейчас накатила хандра, настоящая исконно русская тоска по дому, с обшарпанными стенами и пропахшим кошачьей мочой подъездом, по городскому парку, почти без мусорок, с редкими работающими фонарями и кричащими вразнобой из летних кафе эстрадными певцами. По родине в целом - по ее неумытой, неулыбчивой, иногда сердитой, физиономии, уставшей от всех бед, которые свалились на нее и продолжают сваливаться, но такой своей и оттого родной.
Как ни странно, эта тягучая ностальгия, засасывающая подобно водовороту, принесла неожиданное облегчение - веки сына бога от кровосмешения со смертной сомкнулись, и Иван, несколько раз вздрогнув, погрузился в мучительные и вместе с тем такие приятные воспоминания. Ему снова было пятнадцать - он еще жил с родителями. Близилась вторая проверка Шлемом, и отец всячески испытывал его, думая, что постоянные тренировки не дадут пропасть его способностям. И не сказать, чтобы папа уж очень уж оказался не прав. Их дом был завален мелкими железками, именно для этой цели. Вечером они "играли" - строили из железок башню, не прибегая к помощи рук. Вся сложность была в том, что при каждом новом элементе, удерживать конструкцию становилось все труднее. И это его невероятно злило. Он мог поднять вес в несколько раз больше, чем отец - магнетик второго уровня - но вот не дать упасть десятку разномастных деталей... Это было посложнее. Папа говорил, что причина в концентрации, вроде, он должен постараться изучить каждый элемент в отдельности, чтобы тот словно хранился в мозгу на отдельной полочке. Но из этого ничего не получалось.
